Беседы под звёздами

Привычный для человека способ сменить сценарий на воплощение — смерть и перерождение. Ещё есть Вознесение. Ещё можно сместить точку сборки и уйти за пределы Человеческой Формы (как пример древние маги, ставшие неорганами, и Арендатор в книгах Кастанеды). У жрецов Атлантиды был ритуал перенесения личности, тонких тел и эйдоса в более молодое подготовленное тело. Потом это знание досталось Древнему Египту (пример показан в начале фильма "Люди Икс: Апокалипсис"). Для этого обряда тщательно готовился доброволец (иногда нет), который отдаст своё тело Великому Сыну Неба, Богоравному и т. д. Скрупулёзно вычислялось положение планет, звёзд и их аспектов в момент переноса, в момент нового рождения старого жреца. Так происходило обнуление, новая конфигурация натала открывала двери для реализации ранее не использованных в последней жизни знаний и умений. Все эти глобальные трансформации личности сохраняли нить памяти, но после такого глубинного превращения человек становился совсем иным, как энергетически, так и ментально. Вот в таком варианте человек может жить очень долго, подниматься вверх, развиваться, изменяться, выполнять миссии и задачи, постигать новое. И при этом более-менее не уставать смертельно от процесса жизни.

Проба пера

Вольная зарисовка-ассоциация по фото. Интересный эксперимент, когда начинаешь писать историю, не зная ни середины, ни конца, она вырисовывается по ходу творения.

"Я снова здесь, в этой комнате. Оказываюсь в ней и не помню, как я сюда пришёл — всё, как в тумане. Со скрежетом роюсь в тёмных закоулках памяти. Как языком по наждачке. Тщетно. Входил сюда? Наверное, да, раз стою перед знакомым диваном. Откуда пришёл, что здесь делаю — не помню. Вообще, это похоже на заевший сон, в который я ныряю регулярно, не имея сил спастись или убежать за пределы этих четырёх стен. Как в тюрьме, ей-богу. А сон ли это? Или здесь я пребываю, как в аду, изредка погружаясь в воспоминания о последней жизни, которые и создают иллюзию настоящего? Но горькая правда в том, что всё, кажущееся настоящим, лишь импринт, призрак прошлого. Где я?.. Когда-нибудь узнаю.

Ладно, не помню и не помню, как сюда пришёл, шут с ним. Разберёмся, время покажет, время подскажет. Когда не знаешь, что делать, надо подождать. Это помогает. Бывает, все проблемы и непонятности именно из-за барьера времени. Все преграды можно сломить, все препятствия преодолеть, врагов победить, а перед временем остановиться. Движется ли река Хроноса здесь, в этой точке пространства в городе-дымке Воркуте? Снова в памяти нет подсказок. Но свет за окном не меняет интенсивности, будто я пребываю в картине, в замершем кусочке памяти.

Я подошёл к дивану и расслабленно на него бухнулся. Диван жалобно скрипнул со старческим хрипом. Слабый запах сырой пыли резко усилился и ударил в нос. О, проблеск! Это комната моего соседа по этажу Петьки. На этом самом диване мы играли в детстве, только он размещался возле стены, а не посередине комнаты, небрежно брошенный на произвол судьбы наспех убегающими хозяевами. Ощущение, будто они очень торопились, взялись было за диван, хотели захватить с собой на новое место жительства, протащили чуть больше метра и бросили, посчитав, что обойдутся: интерьер мебели слишком тяжёлый, да и места много занимает. А как там будет на новом пристанище — неизвестно. Может, и вовсе не будет закутка для дивана.

Когда-то диван был ярко-красным. Теперь он грязно-серо-красный, он красный сквозь годы памяти и утекшей воды. Его яркий цвет — дела давно минувших дней, преданье старины глубокой. Ныне на нём пятно. То ли пролили что-то, то ли прожгли. Лень изучать. Да и какая разница? Эта комната — призрак в умершем доме, здесь вспоминать и допытываться до мелких деталей означает ворошить трупы. Они от этого не воскреснут. Зато начнут источать зловоние, а могут и вовсе забрать с собой навсегда.

Мы с родителями уехали из этого умирающего городка. Я как раз заканчивал школу. Тем летом и переехали в Москву. Нам повезло: пусть за бесценок, но получилось продать двушку и сбежать, покуда трясина безнадёги полностью не захватила пространство и души живущих здесь. А вот Петька с семьёй, похоже, бежал, просто бросив квартиру. Потому что поздно. Уже некому было здесь продавать. Место на кладбище тоже, конечно, денег стоит, но не таких больших, как трехкомнатная квартира в Воркуте. Хотя… Могли бы продать и по цене могилы, с учётом местных морозов квартира вполне подойдёт под склеп, осталось только окна замолотить.

— Привет, Бася! — как всегда невовремя взорвался голос в голове. И здесь мне покоя не даёт. Похоже, я точно в аду.

— Я тысячу раз просил меня так не называть. Моё имя Василий.

— Да, Бася, я в курсе, — игнорировал меня упрямый чёрт.