Беседы с Маккартни

Небесный отец… Знаешь, это либо мой папа, либо Бог. Когда меня заносит в эти дебри, я предпочитаю не уточнять. Я человек не религиозный. Один парень, который обычно стоял на Пиер-Хед… там стояли всякие проповедники: «Католическая вера – единственная верная!» А кто-то рядом: «Протестантизм – единственная правильная вера, не слушайте его, братья!» И ты думаешь: «Хм, е-мое, кто-нибудь из них вообще знает, о чем говорит?»

Но жизнь и пережитое меня научили верить в… не знаю… в доброту, в добрый дух, которым противостоит заигрывание со злом.

Думаю, люди персонифицировали добро и зло. Так что good, добро, превратилось в God, «Бог», потому что выпала бува ‘o’, а в слово evil, «зло», добавили ‘d’, и оно стало называться Devil, «Дьявол». Такая у меня теория. Не стоило начинать со мной разговор о религии. Боже, это ужасно, я могу часами трепаться! Да, такая у меня теория, что люди его персонифицировали: типа если будешь вести себя плохо, этот чувак тебя заберет. И мы такие: «О, надо слушаться, потому что на небесах сидит большой мужик с бородой, вдруг священники знают что-то, чего мы не знаем». Между тем если ты скажешь [голосом восточного гуру]: «Нет, это дух доброты, сын мой», тебе ответят: «Да отвали». Такое людей не привлекает.

Я не большой фанат религии, поэтому «небесный отец» – это как «мать Мария»: мою маму звали Мэри. В Let It Be поется: «Мне является мать Мария». Это было правдой, я переживал тяжелые времена, период был довольно трипповый. Много чего происходило, и иногда это бывало немного странно. «У-у-у-у, да что ж такое делается?» Ну, и наркотиков вокруг было много.

Можно было сказать: «Мне приснился сон с мамой, и он был очень утешительным». Она умерла, когда мне было четырнадцать, и время от времени она мне вроде как являлась: «Привет, сынок, как ты?» – «О, ты здесь! Ух ты, я думал, ты умерла!» Это ужасный сон. Не знаю, живы ли еще твои родители, но моих уже нет, поэтому случается такое. И с моим папой так же: «Отче небесный, взгляни с вышины…» на эту любовь. Но это вполне может быть и Бог.

В 2004 г. я приехал к Полу в лондонский «Миллениум доум», (ныне называющийся О2), где он репетировал перед турне. Маккартни устроил мне прогулку по огромному пустому залу на мототележке для гольфа, использовавшейся, чтобы доехать до сцены. Это турне по большому счету служило разогревом перед его появлением на Гластонберийском фестивале – выдумке хиппи, но с корнями в британской мифологии, – и он попросил меня заняться брошюрой в поддержку турне, в которой использовалась бы мистическая символика.

Прошлым вечером он позвонил мне, когда мы с женой сидели в ресторане. Я вышел на улицу, чтобы ответить на звонок, и Пол описал мне, что́ сейчас думает по этому поводу. Его интересовали идеи, дизайнерские находки и темы, связанные в том числе со знаками зодиака или картами Таро, и где присутствовали бы отголоски строк из шекспировского «Гамлета»: «И в небе и в земле сокрыто больше, / Чем снится вашей мудрости, Горацио»[71].