Беседы с Маккартни

Мы переодеваемся в наши бежевые пиджаки с подплечниками и вдруг превращаемся в четырехглавое чудище. Я всегда обожал этот миг, потому что мы переставали быть каждый по отдельности. Мы становились группой. Я был членом команды и носил форму, и мы все выглядели одинаково. Это была одна из тех вещей, которые в «Битлз» доставляли мне больше всего удовольствия.

А началось все в лагере «Батлинз», куда я ездил, когда мне было одиннадцать. Это было в Пулхели, в Северном Уэльсе, и я видел там выступление певцов, которые в итоге на той неделе победили на конкурсе талантов. Я тебе наверняка это рассказывал: они все вышли в «мандошляпках», как мы их называли, из шотландки [плоские шапочки]. У них были серые пуловеры с круглым вырезом под горло, шорты из шотландки, а под мышкой по полотенцу. И они просто шли и шли. Поэтому мне всегда так нравилось, что «Битлз» выступают в форме. Это просто: «Да! Так круто!» Мы смотрелись не как четыре случайных парня, а как команда.

На еще одних съемках, на сей раз в 1989 г., когда снимали клип на This One, он разговаривал с режиссером Дином Чемберлейном. Обсуждение костюмов заставило его вспомнить о фирме, изготовившей набор сюртуков для Sgt. Pepper:

Это как в театре. Если ты играешь в «Николасе Никльби», то твой агент скажет тебе: «Приходи в “Берманз” в десять тридцать утра. Тебя встретит мисс Шинглберри». Так что ты приходишь и сидишь в приемной “Берманз”. «Здравствуйте, вы мистер Маккартни? Играете в “Николасе”? Пройдемте». И тебя ведут по огромному складу одежды. Идешь мимо, скажем, Гражданской войны в США, Горацио Хорнблоуэра[68], «Черной гадюки»[69], разных смешных шляп! Воображение так и разыгрывается. Мы много такого видели, когда снимались в «Вечере трудного дня» и тому подобном.

К тому времени, как «Битлз» впервые познали успех, Пола всё еще называли херувимчиком, но его лицо начинало приобретать взрослые очертания. Фирменная прическа молодой группы удачно смотрелась на его голове – и он остался ей верней остальных. В отличие от Джорджа и Джона, он не хотел выглядеть совсем как хиппи и ходил к модному лондонскому парикмахеру Лесли Кавендишу вплоть до 1970-х гг. Он редко искал что-то эксцентричное.

Ему также повезло, что он не полысел; трудно представить себе Макку без копны волос. Все прекрасно знают, что он много лет красил волосы, и я хотел бы выступить в его защиту. С 1989 г. он регулярно выступает на сцене огромных площадок. Благодаря своим неизменно подтянутой фигуре, физической подвижности и басу-скрипке он способен дать толпе то, чего она так жаждет, – возможность воочию увидеть Пола-битла. Этого требует шоу-бизнес, а Маккартни никогда и не отрицал, что он часть шоу-бизнеса.

Одежда и мода всегда имели для него значение. В 1950-е он пытался стать тедди-боем, ушивая свои брюки, но помаленьку, чтобы не заметил не одобрявший этого отец. Однако в его манере одеваться присутствует консерватизм, который уберег его от худших образчиков психоделии или глэм-рока. Его стиль предвещал «классику с подвывертом» – политику британского дизайнера Пола Смита: удобные костюмы, чью ортодоксальную синеву подрывали оранжевые носки, или, впоследствии, веганская спортивная обувь, сшитая без использования кожи. В его массивных твидовых куртках и маленьких шотландских свитерах чувствовалась ностальгия по лавке старьевщика, а также новизна и стремление не походить на остальных. При всем этом обычно присутствовали практичность и сдержанность.