Беседы с Маккартни

У них есть вневременной характер, потому что люди влюбляются всегда. Некоторые сегодня об этом даже не помышляют, но завтра они влюбятся, и сегодняшние школьники лет через пять тоже влюбятся. Сегодня есть люди с разбитым сердцем, которые, возможно, обретут любовь. Так что у песен о любви есть большая практическая польза.

Но что еще более важно, они вас трогают. Как говорится во всех заезженных фразочках, они «затрагивают струны твоей души». Вот что я имел в виду в Silly Love Songs. Показать эти эмоции было смелым шагом, потому что время от времени, кажется, становится немного немодным быть сентиментальным: «Ой, да прекрати». Иногда нужно быть бодрым.

Я помню, после этих церемоний в Зале славы рок-н-ролла ко мне подошел Брюс Спрингстин и сказал: «Слушай, чувак, помнишь, у тебя была такая песня – Silly Love Songs? Когда она появилась, я подумал, что она немного слащавая», или как-то так он сказал, не помню. Он признался: «Я тогда ее не просек, но теперь действительно понимаю». И так правда бывает. Вот он влюбился, завел детей, и ему проще принять эту мысль, которая в то время многим показалась чуждой.

Так что моя точка зрения, в общем, такая, что песни о любви вечны. Не думаю, что придет день, когда влюбленных не останется. Очень надеюсь, что такой день не наступит никогда.

Финал

Пятьдесят любимых песен

Говорят, что не стоит знакомиться со своими кумирами. Но мне, наверное, крупно повезло. Ливерпульские футболисты, которых мы в 1960-е гг. донимали просьбами об автографе, были настоящими джентльменами. Впоследствии я брал интервью у Дэвида Боуи, Дасти Спрингфилд, Рэя Дэвиса, Смоуки Робинсона, Брюса Спрингстина и многих других исполнителей, которыми восхищался. Они были очень вежливы, и я благодарен им за это, потому что попадались и некоторые исключения (не буду называть имен), и после этих встреч мне уже не так нравилась их музыка.

Самое большое значение для тебя имеют певцы, которых ты боготворил в детстве, так что я особенно рад тому, что Пол Маккартни оказался таким приятным человеком. Ринго Старр тоже был просто чудо. В 1963 г. мы младшеклассниками пели в школьном дворе первые хиты «Битлз». Их таинственные шедевры, созданные в середине карьеры, были как раз тем, что искал серьезный подросток. А сложные отношения, о которых говорили их проблемные последние альбомы, имели привкус надвигающейся взрослой жизни.

Я никогда не мог подумать, что мне удастся приблизиться к их земным сущностям, но в постбитловском Ливерпуле, где я рос, все странным образом было с ними связано: например, приходский священник считал, что его упомянули в Eleanor Rigby, об одной матери с ребенком ходили слухи, что их содержит Брайан Эпстайн («чтобы избежать скандала, понимаете, да?»), один человек хвастался, что нос ему сломал в драке Джон Леннон; сумасшедший, едущий на последнем автобусе домой, утверждал, что песню She Loves You написал он и продал им в пабе за десять шиллингов.

Позже я начал встречаться с красивой ирландской девушкой, которая жила поблизости от ливерпульских доков. Ей было всего семнадцать. Ее семья была шапочно знакома с обширным кланом Маккартни, и в вечер своего восемнадцатилетия ей удалось попасть на вечеринку, где Пол Маккартни спел Happy Birthday для нее одной. Когда она поведала мне об этом на следующий день, я подумал, что никогда в жизни не слышал ничего круче. (Читатель, она стала моей женой.)[87]