Беседы с учениками (книга 9, февраль-август 2018)

Учитель: Ну всегда же ведь основная масса людей идёт по пути наименьшего сопротивления. Это как вот я с грузином ехал сегодня утром на такси. Вот он мне говорит: «А помните, такой композитор грузинский Данелия был, да?» Вот. Говорю: «Да, помню такой момент». «А помните, он написал песню Чита-грита, чита-маргарита». «Да, помню». «Так вот я с ним разговаривал. Он говорит: „Хуже песни я не писал, но я не пойму, почему её так все восприняли. Хуже я ничего вообще не делал. Это самое худшее, что в творчестве у меня есть!“» Потому что надо, чтоб было попроще, без всяких лишних раздумий. Но вы-то специалисты, вы-то же матёрые волки должны были бы быть по идее, по какой-то такой идее Всевышнего.

Ученик: Мы объединились сейчас в питерском проекте «Четырнадцать дней», поддерживаем друг друга. Каждый должен отчитаться, что выполнил задание. Мы же тоже можем сорганизоваться, чтобы поддерживать друг друга в какой-то…

Учитель: А кто мешает? Кто мешал когда-нибудь это делать? Кто мешал? А мешает собственный эгоизм, собственные страхи. Мешает только это. Мешает общая российская рабская идеология. Никто не мешает нам. Наоборот, просил включаться активно… Нет. Идеология одна – как сделать так, чтобы ничего не сделать, чтобы нам за это ничего не было ещё. Потому что опять же все проекты вот эти – питерские, ещё что-то… так разумом-то понимаем, что на самом деле это… ну примитив, который критики не выдерживает никакой. У вас всё в йоге есть, все задания у вас давно были, всё было, вы могли это всё делать. Понятно, что кому-то сложно, ещё что-то. Это если заинтересованы. А вы спустя много лет радуетесь какой-то упрощённой стыдной форме. Это на самом деле критики не выдерживает никакой. Чтобы там ни говорили: «Как здорово, что мы в проект объединились!» Хуже придумать ничего нельзя. То есть подтвердить собственную недееспособность. Конечно, лучше хоть что-то, чем вообще ничего. Но если разумно смотреть, то, конечно, это ни о чём. Спустя двадцать лет заниматься элементарными вещами и пытаясь их ещё держать, говоря: «Ой! Мы смогли что-то сделать!»? Ну это… Это ни о чём. Это просто ни о чём. Вот это так же, как, получив высшее образование, спрашивать друг у друга таблицу умножения, выучить её, радостно сообщить: «Мы выучили наконец-то!» Закончив школу, закончив институт, таблицу умножения выучили. Это, конечно, выглядело бы довольно странно и пахло бы психиатрической лечебницей.

Ученик: Но всё равно толк есть же какой-то.

Учитель: Да, ну, конечно же, таблица умножения! Вообще-то действительно, может, нам таблицу умножения взять выучить и повторять её каждый день утром назубок. Конечно, оно будет способствовать какому-то развитию, элементарному, конечно, однозначно будет способствовать. Согласен. Согласен.

Тут как-то недавно смотрел беседу буддиста одного. Ну вот он там отвечал. Рассказывает. Спросили как-то у врача Далай-ламы. У него есть врач, у Далай-ламы. Этот врач сидел в тюрьме двадцать лет. Когда Тибет взяли, его там посадили. Он двадцать лет в Китае отсидел. Вот. И у него спрашивают: «А что-нибудь было самое тяжёлое из испытаний, которые там в тюрьме были?» Он подумал, говорит: «Было. Однажды было очень сложно не потерять любовь и сострадание к тем охранникам, которые пытали меня». Интересная форма конкретно у буддистов, вот любовь и сострадание, во-первых, а, когда вас ещё пытают, надо, чтобы это сохранить. И спросили: «Ну как?» Он говорит: «Нет, я устоял. Я устоял».

Ученик: Георгий Леонидович, а вот в Китае, они же тоже прошли через очень жёсткую систему?

Учитель: А там и сейчас коммунизм.

Ученик: А вот у них не рабская идеология в головах?

Учитель: Нет, нет. Они мало того, что не растоптали свою веру, как мы, да, они, конечно, такие вещи делали, естественно, но не растоптали. Потом также и культура их сохранилась. Они как медицину.., была у них вот своя пять тысяч лет, так она и есть. Так она и по сей день есть. Поэтому их два миллиарда, а нас – никого.

Ученик: То есть вот этот коммунизм – он не затронул вероисповедание?