Беседы с Vеликими

Сначала думал: снимать бы кино! Потом – уехать за границу! Помню, писал «Сибириаду», гулял по Железноводску, думал: «Ладно, снимать кино буду в России, но жить – за границей. Там мне снимать не дадут». Потом думал: «Мне все равно, что делать, лишь бы жить за границей». Потом я жил за границей. Потом думал: «Когда вернусь, буду снимать такое кино, чтобы его смотрели миллионы». Каждый раз думал: «Наконец с этой женщиной я построю свой мир». В каждый из периодов рождалось ощущение: «Наконец-то я понял…» И так, верно, будет до старости. В данный момент я понимаю, что самое важное на свете не успех, а семья.

По меркам развитых демократий мы живем в XVI веке. Все можно купить. Мозги и у народа, и у власти авторитарные. Ну, с Ходорковским так и обращаются, как в XVI веке.

Здесь невозможно жить как в Европе. Если хочешь жить как в Европе, поезжай туда и живи.

Я люблю Россию не за то, что она хорошая, а за то, что она Родина. Говна навалом, но из-за этого ты ее меньше не любишь. Что делать?

Когда при мне говорили про «Иосифа и его братьев», я с умным видом кивал, будто читал это произведение. Сейчас я могу спокойно признаться, что не читал его до сих пор.

Чехов никогда не знал, что хорошо и что плохо. Он как раз писал: «Вы хотите, чтобы я писал о конокрадах и говорил, что красть коней плохо? Это и так все знают».

Чем отличается богатый человек от бедного? Не количеством денег на счете, а тем, что он может позволить себе выключить телевизор и радио и слушать Баха и читать Джойса. Я сейчас говорю о качестве жизни. А оно определяется тем, с кем ты общаешься и о чем думаешь. Есть ли, например, у тебя возможность быть в тишине и никуда не торопиться. В результате получается, что самый богатый человек – это монах в буддийском монастыре.

Я мечтал, чтобы меня носила на руках какая-то большая женщина с большими сиськами, феллиниевская Сарагина, только очень богатая. Она бы меня баюкала и спрашивала: «Сколько денег, Андрончик, тебе нужно на следующий фильм?»

Борис Литвак Золотой ангел, еврейский пророк

Весной 2002 года, после 25 лет отсутствия, я вернулся в Одессу. Ехал поездом сутки, в дороге умеренно пил, говорил с попутчиками о разной веселой ерунде, думал о чем-то необязательном, как это всегда бывает в отрыве от оседлой суеты, – кочевая жизнь располагает к философствованию. Приехал я в Одессу – и сразу же познакомился там с настоящим пророком.

Вступление

Меня предупреждали, что так и будет, меня заранее обещали с ним познакомить (хотя слово «знакомиться» тут как-то странно звучит, не очень уместно). Я не верил. Вроде не верил – но ведь поехал же все-таки! Видно, сработал какой-то непонятный мне механизм, что-то включилось. А ведь таки не верил. Мне говорили: вот он такой замечательный, он столько сделал хорошего, про него почти все слышали, его любят огромное количество людей. Из которых я лично знаю некоторых, вроде ж серьезная публика, много чего повидавшая. На мякине не проведешь! Но мне казалось, что таки их провели. – Да кто он такой? – лениво сомневался я. Всегда ведь странно смотреть на чужие необоснованные восторги. – Кинозвезда, что ли? Этакий юный красавец? Или модный поэт? Знаменитый писатель? Экономист, который знает, как нам обустроить Россию, а им Украину? Миллионер, который вздумал чудить?

Нет, отвечали мне. Все не так. Он не звезда и не юный красавец – Боречке уже 72 (в 2002 году). Работает он простым тренером. И денег у него нет, он вполне беден, живет на 60 долларов в месяц.

– Ну так и чего вы с ним носитесь? И почему вы, кстати, зовете его Боречкой? Что за фамильярность с дедушкой?

– Мне бубнили что-то в ответ безнадежным голосом – видно, для очистки совести. Совали какие-то газетные вырезки с заметками про Боречку. Из этих заметок я только понял, что у дедушки несладкая жизнь, авторы его честно хотели похвалить, но им только удалось вызвать скуку у читателя.

– Ну скажите мне, чем может развлечь старый нищий еврей, который к тому же потерял не так давно единственного ребенка? И который, по его же собственному признанию, является профессиональным нищим?

Но я поехал. Вроде как на «Юморину», но билет при этом был куплен так, что в Одессу мы со спутниками прибывали поздним вечером 1 апреля, под самый занавес праздника, от которого нам достались только жалкие остатки – последние пьяные отдыхающие, которых плавно сменяли унылые мусорщики, которые начинали приводить город в порядок после торжеств. Но и это меня почему-то не смутило…