Беседы с Vеликими

В России уникальная охота на глухаря с подхода на току – на Западе такой никто не знает, даже их самые известные охотники. Весной глухари прилетают в места, называемые токами. Это лес, как правило, на краю болота, куда сбиваются в определенное время в течение двух или трех недель в году глухари и глухарки, где знакомятся и играют в брачные игры. Это все ночью… Глухарь привлекает глухарку: поет песню, издает звуки – так-так-так, з-з-з! И под это «з-з-з» он закрывает уши и глаза, ничего не видит и не слышит. Это примерно три-четыре секунды, можно сделать два три шага. Как только он замолк – стой! Ему что-то не понравилось, он может молчать минуты две, три, четыре, – ты стоишь не двигаясь. Так ты к нему подкрадываешься минут сорок. Тут вопрос – кто кого раньше увидит. Если ты шевельнулся, когда он молчит, – все, тут же улетает. Но если все хорошо, ты подходишь совсем близко, стреляешь – и он падает. Ты, значит, не зря пробирался ночью по болоту! Короче, думаю, что это самая интересная русская охота, и никакой медведь или там лось не сравнятся с глухарем! Нигде такого нет, это самая красивая и азартная охота. Еще хороши рябчики, это и весной и осенью, их специальным манком подзываешь. У каждого рябчика своя территория. Когда он слышит, что кто-то свистит на его территории, прилетает выяснять отношения. Надо увидеть, куда он сел, и сразу выстрелить – иначе он очень быстро тебя увидит и моментально улетит. Так гуляешь часами по лесу, свистишь в дудочку, рябчик прилетает, ты стреляешь – и он падает или улетает. Если пятерых за день убьешь, здорово. Это тяжелая охота. Тоже очень русская, то, что я больше всего люблю.

– А с собакой?

– Охотился. Мы в охотхозяйстве банка около десяти собак завели. Идешь по полю с собакой, она находит птицу, подбегает – и делает стойку, встает в начале птичьего следа. Ты подходишь, делаешь знак, что готов, собака делает шаг, птица взлетает – и ты бьешь ее.

– А кого ты считаешь лучшими охотниками страны?

– Из тех, кого знаю, – это, конечно, Паша Гусев, к которому я отношусь с большой симпатией. Отчасти и он виноват в том, что я пристрастился к охоте. Мы с ним в 95-м году ездили в Ростов, и там он убил 40 уток, а я 12. Именно после этого я стал заниматься стрельбой… Еще – Леня Огородников и Олег Андреев. К лучшим я причисляю такого выдающегося стрелка, как Лисин, – полон энтузиазма и много охотится. Еще б я назвал таких людей: Сергей Ястржембский, Фархад Ахмедов, Костя Гусаков, Олег Киселев. Говорят, что еще Сергей Караганов хорош – но я с ним не охотился, поэтому ничего про него сказать не могу.

– Расскажи теперь про свои трофеи, как это водится у вашего брата.

– Трофеи? Я их не собираю. У меня и так картины висят всюду, и мне еще трофеи вешать? Места нет. Это первое. И второе. Мне это неблизко и непонятно. Не держу трофеев. Я был в гостях у Огородникова и Андреева, так они устроили огромное кладбище в своем охотничьем доме. Там у них огромный ангар, завешанный тысячами голов убитых зверей, и они, мертвые, смотрят на тебя со всех сторон! В этом видится даже какая-то маниакальность. Просто неприятно смотреть. Как будто люди поставили себе цель перестрелять все живое на Земле, а теперь представляют отчет о проделанной работе. То же самое я испытывал у Лисовского на даче. Голову дохлого зверя повесить на стенку – мне это кажется странным. У меня, правда, висит голова кабана, которого я убил – первого в жизни, и еще одна висит – этот второй просто угрожал моей жизни; поэтому я их повесил на стену. Но в принципе мне это непонятно.

– В продолжение темы чучел как трофеев можно сказать, что Сталин убил Ленина и выставил трофей на всеобщее обозрение.

– Абсолютно похоже! Но почему ты думаешь, что убил? А презумпция невиновности?

– Думаю, Сталина она меньше всего волновала, эта презумпция.

– Ты прав. Когда кругом развешаны трофеи, это ощущение мавзолея полное… А собачка помрет – тоже чучело сделать? В этом какое-то глубокое язычество, Средневековье. И потом, вот еще почему я не интересуюсь трофеями: я на большого зверя охотиться не хочу. Меня не тянет убить льва или зебру.

– Жалко?

– Жалко. Но не только это. Трофеи – это Африка. А я кайфа от африканской природы не получаю. Чужой мир, который меня не влечет. Я, конечно, был в Африке, но мне там понравилось другое: фотосафари. Ездишь на машине, смотришь на львов с очень близкого расстояния… Они ищут зверя, у тебя на глазах его ловят. Помню, видел, как в пятнадцати метрах от нас львицы рвали еще живого кабана, – это сильно! Он орал страшно, когда ему отрывали задние ноги. Лазить по Африке и убивать больших зверей – это не я, это не мое. Мне нравится русская природа… И стрелять больше люблю по птицам, чем по большому зверю.