Беседы с Vеликими

– Это для работы или для общего развития?

– Это все связано с работой. Вот еще Стариков, петербургский автор, новую книгу выпустил, там новые исторические факты про октябрьский переворот, про все те козни и последний период царского режима.

– По октябрьскому перевороту все еще нет официальной переоценки.

– Нет. Но это надо переквалифицировать как государственный переворот! А то у нас это памятная дата, день Октябрьской революции. Не русские слова… На самом деле «революция» – это от французского слова «револьт», то есть «мятеж», «переворот».

– Да и «октябрь» тоже не русское слово.

– Слово «октябрь» уже устоялось. А когда говорят «революция», то у нас часто в этом видят положительный смысл. Так бы и назвать официально – «мятеж», «переворот».

– «Бунт».

– Да, «бунт». И было бы другое понимание того, что произошло.

– Доживем мы до переоценки ценностей?

– …Казалось бы, давно с этим все ясно, все сказано – но из-за левых партий, КПРФ в основном, переоценки не происходит. Как конфетку сладкую коммунистам дают – не убирают мавзолей и седьмое ноября восстановили как День Октябрьской революции…

– И памятники Ленину до сих пор стоят.

– До сих пор стоят. И очень много улиц, площадей названы именами террористов, революционеров, то есть бунтовщиков. Надо так и называть их – бунтовщики, надо говорить, что это бунт. А то слово «революция» вроде хорошее и у людей впечатление, что это хорошо, что так и надо.

– Я вот много писал о том, что «Ленинский проспект» – неправильное название, незаконное; это было несправедливо – переименовать так Большую Калужскую улицу, причем без ее на то согласия.

– Да-да, таких полно, до сих пор «Войковская» – станция метро, а в честь кого она названа? В честь участника расстрела царской семьи. А город Ногинск?..

История: параллели

– Спрошу вас как любителя исторической литературы: скажите, с чем можно сравнить сегодняшнее время? С каким периодом в истории России?

– Если царский период взять, то это конец ХIХ века, Александр III. Он старался, чтобы было все тихо, ни с кем не воевать, и борьбу вел с теми, кто пытался навязать стране террор. Он ничего не провозглашал, ни к чему не призывал, он успокаивал страну и препятствовал тем, кто пытался ее расшатать. Если вернуться к сегодняшнему дню… Самое плохое – мы не знаем конечной цели тех, кто находится у власти. В этом плане прошлое можно оценивать, а нынешнее время – трудно.

– А они-то сами знают, как вы считаете?

– Тоже, может, не все осознают. Им трудно просчитать. Только задним числом легко все просчитать. Взять 17-й год. Никто не хотел объединяться вокруг царя, от него устали, все практически его предали. Все было против него – и все стало рушиться: вся система, все управление и государство в целом. Все решили отменить и строить заново. Это была ошибка. Но как людей уговорить? Может, их уговаривали, говорили – не надо! Но люди устали. Триста лет одна и та же семья у власти – кому это понравится? Вот и сейчас в Кишиневе все устали. Да, есть вмешательство спецслужб Румынии, еще каких-то центров, есть влияние алкоголя – все есть, но главное – это усталость людей. И молодежь, и деловые люди устали от того, что коммунисты Молдавии слишком долгое время находятся у власти. Люди больше не хотят этого терпеть – вот и вынуждены объединяться против. За коммунистов Молдавии не выступает никто, кроме них самих, все остальные – против. Хотя, может быть, приход других к власти приведет к еще худшим последствиям. Но революцию не остановить, когда она уже началась. Вот Грузия. Когда нужно было убрать Шеварднадзе, туда бросили деньги, привезли ребят из сельской местности, которые не понимали вообще, куда их привезли и зачем, и они делали то, что им скажут. Сейчас, когда нужно убрать Саакашвили, прежние методы не годятся – нельзя все время использовать потенциал ненависти к старому режиму. Шеварднадзе был хоть и вновь избранный президент, но ассоциировался с советской властью, от которой люди устали. Шеварднадзе надоел за те годы что был первым секретарем Грузии. А Саакашвили – недолго командует. Поэтому у грузин не получается смена режима. Нет энтузиазма.

– И у нас еще нет усталости от власти.