Беседы у Клавы

Демонстрация полного неуважения к отвоеванному с таким трудом статусу старшего вожатого, первый образцово-показательный облом Вовочки - источник комического в этой сцене. А чуть позже на футбольном поле кузен сталкивается с парой юных купальщиков и происходит семейный разговор брата и сестры, прелестный полной глухотой друг к другу собеседников.

И тут Кое-Кто начал шпарить наизусть:

Кузина.

Как вы могли забыть про нас, кузен?

Мы чуть не утонули, милый братец.

Мы замерзаем...

Кузен.

Я ему сказал Все то, что думал...

Кузина ...И хотя вода Теплющая, но только выйдешь - зябнешь!

Кузен Я только постучал, а он с вопросом...

Я сукиным сыном его назвал!

Я два...Нет, три...Нет, все-таки два раза Назвал его козлом! Я постучал, А он: "Кого вам надо?" Я ответил:

"А не пошел бы, всякая там мать".

Кузина ...Лишь Вовочка пошел за мною в воду.

Он, как и я, до косточки продрог.

Вон, клацает зубами.

Кузен Ну, стучу я, А он мне: "бу-бу-бу!" Я говорю:

"А вас тут не колеблет! А пошли вы!"

Он и пошел...

Кузина А тут еще роса, И холод-д-дно! И кофта не обсохла.

Потрогай - мокрая.

Кузен.

А он тут: "бу-бу-бу!"

Кузина Олекса, милый, обними кузину!

Меня, любимый братец, бросил ты Так бессердечно...

Кузен Ух, ты, мое сердце!..

А не колеблет! Так вот и сказал!

Иди, козел несчастный...

Как заметил Кое-Кто, в голосе кузена - гордость и удовлетворение. Вовочка на протяжении всего разговора заливался блаженно-невесомым смехом, а кузина поражалась: человека завтра выгонят из лагеря, а он смеется. Есть чему поражаться - совершенно неадекватное поведение, второй тип анекдота.

Кузена уводят спать к Штейнбаху, а Вовочка и кузина проведут всю ночь в вожатской комнате, где, само собой, ничего не произойдет, потому что лучшие женщины достаются тем, кому они, в сущности, не нужны.

- Почему кузина пошла именно с Вовочкой? - спросил Dragon.

Вопрос этот волнует любого, кто хоть раз оказывался в положении отвергнутого соискателя, то есть всех знакомых нам мужчин. Вероятно, кузина, привыкшая свободно, без раздумий плавать по океану своих прихотей, бессознательно выбрала единственного свободного человека, который не побоялся, как и она, сбросить одежды и войти в воды, но она так и поняла, что ее избранник свободен и от сексуального влечения. Она пошла за раскрепощенным человеком, а легла в постель с символом - ложной действительностью, которая лишена всех признаков пола, кроме грамматического рода. По этой причине символ-Вовочка будет счастлив и поутру, а вот живая девушка-кузина будет молчалива и подавлена.

Мораль, вероятно, такова: героев анекдотов можно любить - в духовном, платоническом смысле, но всякая попытка физической близости с ними столь же противоестественна, как женитьба царя Эдип на собственной матери!

И тут Oblooff ни с того, ни с сего вспомнил об авторе. Автор, сказал он, что само по себе похвально, не ограничился сапфической драмой бедной киевской кузины. В пятом действии на сцене появляется главный герой, чье имя, видимо, в порядке ёрничанья, даже не внесено в список действующих лиц. Те из зрителей, кто подогадливей, вспоминают: ба! Ведь в гости к Вовочке приехали двое, кузен и еще кто-то, так и оставшийся безымянной тенью, а эстетически просвещенная публика отметит, что Антон Палыч не ошибся и всякое ружье на сцене должно выстрелить. Сия persona incognita, выползшая на главные роли и какой-то неприметной ремарки, страдает, поскольку по завершению валтасаровых пиров местного значения осталась без крова над головой. Юноша раскрывает обстоятельства драмы: оказывается, не решился идти в комнату, где спали кузина и Вовочка, старший вожатый Штейнбах о нем просто забыл, а самому позаботиться о ночлеге парню ума не хватило. Корпуса оказались заперты, и бедолаге ничего не остается, как бродить по асфальтовым дорожкам между лагерями, чтобы не замерзнуть: ведь холод-то, как уже сообщалось, дикий! Герой в очередном обращении к зрителям подытоживает, что за предыдущие четыре действия он, несмотря на номинальное присутствие, не произнес ни единой реплики, не совершил ни одного самостоятельного действия, и за это, вероятно, расплачивается.

Labuh был не уверен, что автор до конца убежден в своей правоте по отношению к бесприютному страдальцу. Иначе, сказал Labuh, зачем собирать вокруг героя синклит из всех остальных, физически спящих, но духовно бодрствующих героев, чтобы устроить допрос с пристрастием и вынести приговор? Вспомните, Вовочка и Штейнбах говорят, что надо было устроить скандал, пообещать выломать двери, разбудить всю округу, а не стоять пеньком, но теперь об этом поздно жалеть.