Беседы в Париже

Тогда ум, как вы обнаружите, становится необычайно спокойным и тихим, и рассудок тоже. Мне интересно, доводилось ли вам когда-нибудь наблюдать свой рассудок в работе, осознавал ли когда-нибудь рассудок себя в действии! Если вы будете осознавать всё таким образом, без выбора, негативно, вы увидите, что рассудок постоянно болтает, разговаривает сам с собой или говорит о чём-то, накапливая знание и запасая его. Он всё время действует — действует сознательно, на верхних уровнях, но действует также и глубоко внутри, в снах в намёках, оттенках и переливах идей и тому подобном. Он постоянно движется, меняется, действует, никогда не бывает в покое. Но уму и рассудку необходимо быть полностью, абсолютно спокойными и безмолвными, свободными от противоречий и от конфликтов. Иначе проецирование иллюзий неизбежно. Но когда ум и рассудок абсолютно спокойны, без какого бы то ни было движения — когда все видения, влияния, иллюзии абсолютно исключены, — тогда, в этом безмолвии, эта целостность отправится в дальнейшее путешествие, чтобы воспринять то, что неизмеримо временем, что не имеет имени, вечное, постоянное.

Участник беседы: Не состоит ли вся проблема в устранении того, чего нет, для восприятия того, что есть?

Кришнамурти: Конечно, искать подтверждения довольно нелепо, позвольте мне сказать так. То, о чём мы говорим не нуждается в подтверждении. Либо это так — тогда всё в порядке; либо это не так — но и тогда тоже всё в порядке. Но вы не можете искать подтверждения у другого, вы должны всё выяснить сами.

Участник беседы: Является ли состояние ума, в котором нет вызова и отклика, тем же самым, что и медитация?

Кришнамурти: Я выразился очень точно, сказав, что медитации нет, если нет самопознания. Закладка правильного фундамента, что является медитацией, есть подлинная, реальная свобода от честолюбия, зависти, жадности и поклонения успеху. И если, заложив правильный фундамент, человек идёт дальше, глубже, тогда нет ни вызова, ни отклика. Но это долгий путь — не во времени, не в днях и годах, но в беспощадном самопознании.

Участник беседы: Не существует ли страха, который не являлся бы результатом мысли?

Кришнамурти: Мы говорили о том, что есть инстинктивный страх, физический страх. Когда вы встречаетесь со змеёй, или мимо вас с рёвом проносится автобус, вы отшатываетесь — и это является естественной, здоровой и нормальной самозащитой. Но любая форма психологической самозащиты ведёт к душевной болезни.

Участник беседы: Нет ли в умирании какого-то нового, иного бытия?

Кришнамурти: В умирании, как мы выяснили, исследуя его, нет становления и нет бытия. Это совсем другое состояние.

Участник беседы: Почему мы не пребываем всегда в этом удивительном состоянии?

Кришнамурти: Подлинным фактом является то, что вы в нём не находитесь. Всё, чем вы являетесь есть результат вашей обусловленности. Прийти к полному пониманию того, чем вы являетесь, — значит заложить правильное основание для дальнейших открытий.

Видите ли, я боюсь, что вы вовсе не слушали того, о чём мы говорили. Это последняя беседа, и будет жаль, если вы попытаетесь выбрать то, что вам подходит, и унести этот пепел с собой. Всё, что было сказано, от первой беседы до последней, представляет собой единое целое. Здесь не может быть какого-либо отбора или предпочтения. Вы должны взять всё или вообще ничего не брать. Но если вы заложили правильное основание, вы можете пойти очень далеко — но не в смысле времени, как я уже говорил, а в смысле сознания безмерного, которое не может быть выражено в словах, в красках или в мраморе. Без такого открытия ваша жизнь пуста, ограничена, лишена смысла.

24 сентября 1961

ЗАПИСНЫЕ КНИЖКИ КРИШНАМУРТИ

Записи 1 — 25 сентября 1961

С июня 1961 г. и до конца января 1962 г. Кришнамурти ежедневно делал записи в свои «Записные книжки». В начале сентября он переехал из Швейцарии в Париж, где провёл девять бесед, тексты которых опубликованы в этой книге. В данном приложении приведены сентябрьские записи из «Записных книжек Кришнамурти».

1 сентября

Снег в горах быстро таял, так как было много безоблачных дней и жаркое солнце; поток стал мутным, в нём было больше воды, он стал более шумным и бурным. За маленьким деревянным мостом, вверх по течению потока видна гора, удивительно изящная, отстранённая, с притягательной силой, её снега блистали в вечернем солнце. Она была прекрасна, обрамлённая деревьями по сторонам потока и быстротекущей водой; поразительно огромная, воспаряющая в небо, висящая в воздухе. И не только гора была прекрасна, но и вечерний свет, холмы и луга, деревья и поток. Внезапно вся земля с её тенями и миром стала интенсивной, такой живой и поглощающей. Она пробивалась через рассудок, подобно пламени, выжигая бесчувственность мысли. Небо, земля и тот, кто на них смотрит, — все оказывались захваченными этой интенсивностью, оставалось только пламя, ничего другого.