Бешан или Пастер? Утерянная глава истории биологии

Вес ферментативного вещества, расщепленного ферментом, значительно превышает вес этого фермента. Этот факт отделяет ферментацию как химическое явление от целого ряда других, особенно от явлений обычной жизнедеятельности[67].

Что может быть «обычнее» таких явлений жизнедеятельности, как процессы питания и усвоения, которые прославленный химик отделил таким образом от процесса ферментации? Здесь Пастер всего лишь изложил идею, которая была озвучена в 1865 г. его последователем, Пьером Дюкло:

Очень трудно поверить, что сахар, превратившийся в спирт с помощью дрожжей весом в одну сотую и даже одну тысячную от веса этого сахара, мог когда-либо составлять часть этих дрожжей, и что этот спирт может быть чем-то вроде продукта выделения[68].

Кажется весьма странным, что ученых не устроило простое физиологическое объяснение Бешана:

Представьте себе взрослого человека, живущего сто лет и весящего 60 кг: за свою жизнь он потребит, помимо прочей пищи, эквивалент 20 000 кг мяса и произведет около 800 кг мочевины. Можно ли в таком случае заявить, что объем этого мяса и урины никогда не могли быть частью его самого? Подобно человеку, поглощающему эту еду порцию за порцией путем многократного повторения приема пищи, дрожжевая клетка поглощает огромное количество сахара путем постоянного поглощения и выделения небольшими порциями. И то, что один человек съел бы за столетие, достаточно большое количество людей съест и переварит за один день. То же самое и с дрожжами: сахар, который небольшое количество клеток поглотит в течение года, большое количество клеток сможет поглотить за день. В обоих случаях, чем больше особей, тем быстрее осуществляется процесс поглощения[69].

У Пастера нет подобного объяснения. Следовательно, ему не удалось понять, что ферментация происходит благодаря физиологическим процессам поглощения и выделения. Перечисление всех примеров, подтверждающих это, заняло бы слишком много времени. Естественно, все сложные научные перипетии оставались за гранью понимания обычных людей, большинство из которых не имели понятия о процессах, происходящих в них самих при поглощении пищи, и уж тем более имели смутное представление о функциях поглощения в микроскопических организмах! Вряд ли для них имело значение, что среди знаменитых отчетов Академии наук имелись научные трактаты профессора из Монпелье, дающие точное объяснение причин и задач сложных химических превращений под общим названием ферментация. Однако, в той или иной степени всем было известно о научном споре – возникает ли жизнь в ее малых формах неизменно от предшествующей жизни, или химические соединения могут порождать жизнь независимо от родительского организма. Кроме того, публика могла следить за отчетами Пастера о его научной командировке в связи с этим вопросом. Не надо было сильно ломать голову, чтобы понять смысл манипуляций с сосудами, часть из которых он открывал на пыльной обочине дорог, а часть – на вершине Альп. Если видимая глазом дорожная пыль могла сделать жидкость мутной, несложно было понять, что невидимые воздушные микробы тоже могли влиять на содержимое сосудов. Нетрудно было также представить мельчайшие живые существа, парящие в атмосфере, и Пастер принялся рассуждать о них с величайшим энтузиазмом. Неудивительно, что создалось впечатление, будто бы он был первым, кто продемонстрировал их. Благодаря упорству, с которым многие ученые отказывались подтвердить его взгляды, он оказался главным борцом против спонтепаристов, чьи ряды сам покинул еще так недавно.