Бешан или Пастер? Утерянная глава истории биологии

Все это время, несмотря на влиятельное покровительство Био, Пастер оставался вне избранного круга академиков, но к концу 1862 г., как мы уже говорили, он был номинирован в области минералогии. Не успел он выдвинуть свою кандидатуру, как возникли возражения против его ранних выводов по кристаллографии. Тем не менее, тридцатью шестью голосами из шестидесяти он был избран, получив, таким образом, вожделенное место в Академии наук. Последовав совету бросить кристаллографию, он продолжил эксперименты, связанные с его новыми взглядами касательно микроорганизмов воздушного происхождения.

Чтобы быть уверенным, что вещество не содержит атмосферной пыли, он проводил опыты над мышцами, молоком, кровью и т. п., взятыми изнутри организма. Отсутствие медицинского образования при этом не могло не сказаться. Он рассматривал все с позиции химика. Бешан подчеркивал[70], что согласно концепции Пастера, тот приравнивал удивительный организм животного к вину в сосуде или пиву в бочонке. Он рассматривал мышцы, молоко, кровь и т. п. как простые смеси главных химических элементов. Конечно, он проводил некоторые различия между внутренностями организма и бочкой пива или сосудом вина, поскольку говорил, что внутренности «обладают способностью превращаться, а кипячение разрушает эту способность» («vertus de transformation que l’ébullition détruit»)[71]. Бешан показывает, что здесь Пастер возвращается к прежним идеям спонтанных изменений. Не признавая по сути ничего живого в составе организмов животных и растений, Пастер хотел доказать, что мясо, молоко, кровь и т. п. не будут подвержены изменениям, если их полностью оградить от вторжения микроорганизмов из воздуха. И когда позднее он скопировал эксперимент Бешана над мясом и сам обнаружил, что мышечная масса портится (несмотря на меры предосторожности против воздушных микробов), то вынужден был снова обратиться к непонятной, мистической «способности превращаться».

Для чудесной эволюции яйца в птицу у него тоже не было другого объяснения, кроме этой таинственной способности превращаться. Можно ли говорить о том, что Пастер опроверг теорию спонтанного зарождения, если такое явление, как развитие клеток яйца в циркулирующий аппарат, костную и нервную системы, железы, органы и, наконец, в птицу, покрытую перьями, он мог объяснить лишь спонтанными изменениями? Ведь только спонтанное изменение могло быть причиной, если яйцо – лишь смесь химических элементов, как вино или пиво. Пастеровская «способность превращаться» есть не что иное, как те же «удивительные модификации» Бонне, производящие организованную материю, или растительные и созидательные «nisus formativus» (формирующие силы), которых Нидхэму, а позднее и Пуше, сторонникам спонтанного зарождения, было достаточно для объяснения явления. Пастер лишь заменил старые слова новыми.

Но эти хитросплетения тоже были вне пределов компетенции обычных людей. Обыватель рассуждал поверхностно: изменение вещества можно предупредить исключением воздуха, а если воздух наполнен микробами, то, вероятно, жизнь возникает спонтанно – из обычных химических источников, и нет необходимости ломать голову над этим. Религиозные деятели были воистину благодарны появлению взглядов, оспаривающих материалистические тенденции девятнадцатого века, и находились в благостном неведении относительно поверхностного характера этих взглядов. Тем временем, разговоры о научных спорах и подвигах Пастера достигли ушей императора, который, как и большинство правителей, считал своим священным долгом оказывать покровительство современной науке. Вскоре после избрания в Академию наук, в марте 1863 г. Пастеру была оказана честь быть представленным Наполеону III во дворце Тюильри.

Вероятно, Пастер, как обычно, написал своим многочисленным знакомым об этой аудиенции, поскольку его зять рассказывает:

На следующий день Пастер написал [не упоминается, кому именно]: «Я уверил императора, что все мои стремления нацелены на то, чтобы прийти к пониманию причин гниения и заразных заболеваний»[72].

Вот прекрасная иллюстрация разницы в методах Пастера и Бешана. Вплоть до 1860 г. в записках Пастера были спонтепаристские взгляды. Теперь же был всего лишь 1863 г. Пастер лишь недавно переменил свою точку зрения. Тем не менее, ясно: прежде чем появились хоть какие-то доказательства по этому вопросу, Пастер мысленно уже соединил атмосферные ферменты с теорией, предложенной более ранними учеными – Линнеем, Распаем и др., что определенные микроорганизмы могут быть причинами определенных заболеваний. Лучшие и худшие из нас постоянно призывают бороться с собственными слабостями, и Пастер верно процитировал знаменитого писателя: