«Бещисленные рати и великия труды…»: Проблемы русской истории X–XV вв.

Подводя итоги, следует отметить, что в усилиях Ногая по строительству на юго-востоке Европы полиэтничной державы «русское направление» политики постоянно находилось в фокусе внимания. Тесные отношения с князьями Юго-Западной Руси установились у Ногая еще в правление Менгу-Тимура. При Туда-Менгу (1281–1287), когда Ногай сделался фактически независимым правителем, он стал создавать свою сферу влияния в Северо-Восточной и Юго-Восточной Руси. На Северо-Востоке это соответствовало интересам великого князя владимирского Дмитрия Александровича и его союзников, так как позволяло противостоять притязаниям князей-соперников и сопровождалось смягчением форм зависимости.

К началу 90-х гг. в сферу влияния Ногая в Северо-Восточной Руси входили великое княжество Владимирское, княжества Московское, Тверское, Суздальское, Юрьевское и Дмитровское. К ней же относились Муромское и Рязанское княжества. В Юго-Восточной Руси зависимость от Ногая признавал брянский князь (он же черниговский). На него ориентировался и сильнейший князь Юго-Западной Руси Лев Данилович Галицкий. В сфере влияния Ногая находился, видимо, и Киев (если верно предположение, что киевским князем считался Дмитрий Александрович). Князья юго-востока Черниговщины — рыльский и липовичский — колебались между Ногаем и Волжской Ордой, но дань с их земель собирал Ногай. Непосредственно от Волжской Орды зависели княжества Ярославское, Городецкое, Ростовское, Стародубское, Смоленское, Владимиро-Волынское и Луцкое. Неясной остается ориентация князей верховских княжеств Черниговской земли.

При этом решительного разрыва между Ордой Ногая и Волжской Ордой не было: из восточных источников следует, что формальное верховенство Сарайского хана Ногаем признавалось[803]. Как показывают события в Галицко-Волынской земле 1287–1288 гг. и в «Курском княжении» 1289–1290 гг., его признавали и русские вассалы Ногая. Этому вроде бы противоречит именование Ногая «цесарем» (в летописании Северо-Восточной Руси под 1282 г., в «Повести об Ахмате», а также в новгородском летописании под 1291 г.[804]), т. е. термином, которым на Руси называли верховного правителя Орды — хана. Однако четкая иерархия русского варианта титулатуры Джучидов: хан — «цесарь» («царь»), другие члены династии — «царевичи» — прослеживается только с конца XIV в. Для XIII же столетия упоминание «царевича» в рассмотренном выше известии о событиях в Северо-Восточной Руси в 1285 г. — единственное[805]. Что касается термина «цесарь» / «царь», то им в XIII в., помимо монгольского великого хана и верховного правителя Орды[806], именуются также Алгуй[807] и «Токтомер»[808]. Если о первом допустимо полагать, что его на Руси воспринимали как соправителя Телебуги (хотя восточные источники указаний на подобный статус Алгуя не содержат), то «Токтомер» при любой гипотетической его идентификации не может расцениваться как носитель ханского титула. В условиях, когда терминология для обозначения Джучидов еще не устоялась, именование Ногая, второго по силе и значению представителя этого рода, «царем» было вполне естественным и не означало, что его статус признается полностью равным ханскому.

Что касается фактического соотношения сил в Орде, то ханы Туда-Менгу и Телебуга не могли ничего поделать с ростом влияния Ногая. Причем на северо-востоке Руси его позиции в конце 80-х — начале 90-х гг. выглядят даже более прочными, чем на юго-западе (этот факт косвенно подкрепляет предположение, что крупнейшие княжества на пути из степей правобережья Днепра в Северо-Восточную Русь — Киевское и Черниговское с Брянским — находились в сфере влияния Ногая). Пик могущества Ногая, в том числе в русских землях, пришелся на 1291–1293 гг. Затем в течение трех лет Тохте удалось резко сузить сферу влияния его противника на Руси, приведя под свою власть все княжества Владимиро-Суздальской и Черниговской земель. Примечательно, что именно после этого, в 696 г. х. (30 октября 1296 г. — 18 сентября 1297 г.), в Исакче стали чеканиться монеты, в легенде которых рядом с именем Ногая помешался титул хан, что означало открытый разрыв с Тохтой[809]. Очевидно, к этому времени Ногаю стало ясно, что он не сможет играть ведущую роль во всей Орде, что и побудило его окончательно встать на путь формирования в Нижнем Подунавье и Северном Причерноморье собственной независимой державы[810]. После этого открытое военное столкновение с Тохтой стало неизбежным.