Он с силой сжал карандаш в руках, когда вспомнил того мерзкого урода, который посмел грязно прикасаться к Дженнифер, припирая её своим потным телом к каменной стене здания. Он вспомнил ярость, которая окутала его в то самое мгновение, когда он увидел её беззащитное хрупкое тельце, безвольно подчинявшееся похотливым желаниям чертового ублюдка, который был раза в два больше его девочки. Его маленькой, нуждающейся в защите девочки.
Дилан моментально вылетел из своего автомобиля и уже через каких-то несколько секунд стоял возле подонка, которого в данную минуту ненавидел настолько сильно, что готов был убить. Убить, совершенно не задумываясь о последствиях.
Он посмотрел на костяшки своих пальцев, которые теперь сильно покраснели, и вспомнил, с каким удовольствием наносил этому уроду удар за ударом, наблюдая за тем, как он беспомощно лежит на асфальте, пытаясь осознать происходящее. А когда он начал беспомощно барахтать руками и ногами, Дилан осознал, что этот человек являлся ко всему прочему и полным ничтожеством, которое жило за счет удовлетворения своих первобытных инстинктов. В тот самый момент он напоминал ему трусливого оленя, в мозгу которого звенел «тревожный звоночек», предвещающий опасность, и побуждающий его лишь к одному: к побегу.
Хотя даже это животное по сравнению с ним имело капельку человечности. Оно спасало свою жизнь от хищника, не понимая, почему должно стать очередным элементом в пищевой цепочке и пытаясь бороться с несправедливостью, а этот урод спасал свою задницу лишь потому, что просто был трусом. Трусом, который боялся получить по заслугам. Боялся ощутить страдания, которые заслужил.