Дженнифер подходила к дверям давно знакомого ей здания и чувствовала, что её уверенность уже не такая сильная, как сорок минут назад, но успокоила себя тем, что ощущает обыкновенную боязнь перед чем-то, что собиралась сделать впервые, а именно – показать себя владельцем редакции, с которым большие ошибки чреваты большими неудобствами. Она решила, что если уж и рисковать, то делать это, по крайней мере, по-крупному, а иначе, стоит ли оно того?
EnterPrint была широкоизвестной типографией, которая уже очень долгое время сотрудничала с HappyStyle. Что между ними было? Проверенность годами? Да. Надежность? Теперь нет. Уже несколько раз Дженнифер замечала, что перестает доверять EnterPrint, потому что ошибки, которые они позволяли себе допускать, много раз чуть не сулили её редакции большими убытками. Она много раз давала им очередной шанс, делая это даже за спиной у Эммы и твердя себе, что поступает правильно, но в этот раз они переполнили её чашу терпения до самых краев.
Дженнифер всегда могла войти в положение другого человека, всегда могла помочь ему с проблемами, дать время или возможность все исправить, поверить и просто предоставить ещё один шанс, но её доброта в работе ограничивалась максимум двумя поблажками, пока она была правой рукой своего начальника. Почему? Потому что на ней не было такой огромной ответственности, и она всегда могла разделить её с Эммой. А теперь? Теперь вся эта тяжесть лежала лишь на её плечах, поэтому в типографию направлялась не Дженнифер, которая всегда могла понять, а Дженнифер, для которой не было ничего важнее надежности. А с EnterPrint она её больше не чувствовала.
- Мне очень жаль, мистер Далтон, но нам придется расторгнуть наш договор.
Седовласый мужчина поправил свои очки. На его глазах отразился испуг. Было совершенно ясно, что он не ожидал подобного, и что это здорово выбило его из колеи.
- Но… Дженни я не… я думал, что ты поняла нас.
Его руки задрожали, когда он снимал очки, а разочарование, отразившееся на уже тронутом годами лице, заставило Дженнифер ощутить укол совести. Она почувствовала, как заболело её сердце, а смотреть в глаза человеку, который всегда считал её своей дочерью, с каждой секундой становилось все невыносимее.