- Это не тебе решать! – он неожиданно резко повернулся к ней, бросая сумки на землю, но она даже не вздрогнула. – Не лезь в это, слышишь? – пытался он сказать уже спокойнее. – Это не твое дело.
- Конечно, - кивнула она. – Это не мое дело, и не её, и не его, - сказала она, поочередно показывая на Сару и Макса. – Ты никого к себе не подпускаешь, считая, что одиночество огородит тебя от боли, но это не так!
- И это говоришь мне ты? – нервно усмехнулся он. – Женщина, которая всю жизнь живет под лживой маской и никому не позволяет увидеть настоящую себя?!
- Это здесь не причем…
- Нет, это как раз-таки очень причем, - он подошел к ней ближе, - прежде чем судить других, встань на их место. Прежде чем учить других, позволь им делать то же и для тебя.
В его словах не было грубости, и они не были сказаны с желанием обидеть или задеть её, но она замолчала, чувствуя, как по телу пробежался мгновенный холодок. Он был прав. Вот, что теперь можно было ясно прочитать на её лице. Прав. Прав. Прав. Она сама никого к себе не подпускала, сама никому не позволяла залезать ей в душу, и требовала от него того, чего сама не в силах была дать. Она хотела изменить жизнь человека, который этого не желал. И сделала лишь хуже.
Дилан посмотрел на неё ещё несколько секунд, а затем, словно осознав, что её присутствие становится для него невыносимым, развернулся, подхватил сумки с земли и быстро зашагал в сторону дома.
- Я поговорю с ним, - тихо сказала Сара, опустив глаза вниз, и направилась за братом.