Бешеная скорость

Дилан взял ещё немного средства для мытья посуды и провел губкой по уже практически белоснежной тарелке. Он любил мыть посуду, но делать это ему приходилось весьма не часто. У Сары была посудомоечная машина, в которую она чуть ли не силой заставляла его закидывать грязные тарелки, а для себя он практически и не готовил. Он вообще никогда не готовил ни для кого, кроме сестры.

Кухня была для него чем-то слишком интимным. Чем-то, чем он просто не готов был делиться с окружающими, потому что не хотел расточительно обнажать свою душу. Не хотел, чтобы все кругом знали, какой груз он ежедневно несет на плечах. Не хотел, потому что не готов был постоянно видеть жалость в сотнях глаз, с которыми ему приходилось бы сталкиваться изо дня в день. А что может быть хуже жалости? Что может быть хуже осознания собственной никчемности?

Дилан сделал глубокий вдох и инстинктивно, словно поддавшись какой-то неведомой силе, опустил уставшие веки. Когда он готовил, то всегда представлял себя маленьким мальчиком, который с улыбкой на устах внимал наставления своей мамы. Он и по сей день слышал её звонкий смех, когда папа неожиданно подхватывал её на руки и начинал кружить по комнате. Помнил аромат её духов… сладкий с примесью цветочных оттенков. Чувствовал, как её нежная ладонь заботливо касается светлых, непослушных волос, а затем она крепко обнимает его, со всей любовью прижимая к своей груди. Он помнил каждое мгновение, проведенное рядом с ней, потому что стереть эти кадры, не представлялось ему возможным. Каждый раз, появляясь в его воспоминаниях, они причиняли нестерпимую боль, но каждый раз, появляясь там, они и дарили ему нечто настолько ценное, что это стоило любых перенесенных им мук. И он готов был не раздумывая испытывать их снова и снова, лишь бы иметь возможность хотя бы на короткое мгновение вновь ощутить себя беззаботным маленьким мальчиком. Мальчиком, у которого есть семья.

Дилан осторожно открыл глаза, разрешая счастливым моментам из своего детства раствориться в воздухе, а затем поставил тарелку на подставку и выключил воду. Его рука замерла на кранике всего на какую-то долю секунды, но и этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы вновь вернуть его в прошлое. Он вспомнил, как мама гордилась им. Вспомнил, какой радостью светились её глаза, когда она видела, как взбалмошный и неконтролируемый хулиган становился серьезным и сосредоточенным поваренком. Стоило ему только зайти на кухню. Стоило только встать за плиту.

Все менялось.

Он менялся.