Бешеная стая

– Не двигайся! – предупредил меня полицейский, огибая свою машину и держа меня на мушке. Сократив расстояние до четырех метров, он отдал очередную команду, играя, как мне показалось, на публику. – Повернись! Два шага вперед. Руки на стену. И расставь ноги, – он чуть сбился на иронию.

В это время переулок с другой стороны блокировал бело-синий «Форд» с надписью «Полиция», находившийся в непосредственной близости от места перестрелки. Вложив свой пистолет в кобуру, оперативник вынул из нагрудного кармашка удостоверение и, показав его подоспевшему полицейскому, представился:

– Капитан Болдырев.

– Я узнал вас, – ответил тот, взяв меня на прицел своего табельного «макарова».

– Наш человек? – поинтересовался второй полицейский.

– Был ваш, да весь вышел, – огрызнулся я. – Пошарь-ка у меня в бумажнике, капитан.

– Посмотрим, – согласился Болдырев. – Можешь повернуться и не нюхать больше стену.

Оперативник обыскал меня. Обнаружив в моем бумажнике разрешение на ношение огнестрельного оружия, он бросил под нос: «Это справка из дурдома». Изучая водительское удостоверение, посмотрел на Привалова, как будто сличал мое фото с обескровленным лицом трупа.

Оперативность полицейских не впечатлила меня, тем не менее я посчитал, что она была на хорошем уровне. Прошло четверть часа. Переулок блокировали с двух сторон, не давая вырваться за полицейский кордон, обозначенный желтой лентой, ни одному человеку; свидетелей в этой западне оказалось море. Среди оперативников в штатском я узнал Виталика Аннинского. В его взгляде было столько холода, что он мог выдавить из глаз пару ледышек. Я ответил ему взаимностью и не стал кричать, что мы знакомы. Если понадобится, он скажет кому надо о нашем «братском родстве» и восьмилетней дружбе.

На выручку мне пришла пенсионерка с плетеной сумой через плечо.

– Я все видела.

Я одарил ее благодарной улыбкой.

Она продолжила, ткнув в меня пальцем:

– Вот он тут чуть всех не перестрелял.

Я махнул на нее рукой и подошел к Привалову. В руке Антон сжимал телефон, на экране которого в последний раз отразился мой номер…

Меня отвезли в отдел внутренних дел по Пресненскому району, расположенному на улице Литвина-Седого, 3А, чуть ли не напротив Ваганьковского кладбища; да и сама перестрелка произошла не так далеко от знаменитого погоста. На допрос вызвали поздно вечером. Допрашивал меня полный, похожий на прокурора Белоногова из «Прокурорской проверки» оперативник; удивительно, но он носил ту же фамилию. Белоногов устроился за письменным столом, полировка которого потускнела от взглядов сотен преступников и свидетелей. Я, бросив ногу на ногу, сел напротив и боком к столу. Около двери, скрестив на груди руки, стоял Виталик Аннинский. По другую сторону двери – Игорь Болдырев, производивший мой арест, одетый в строгий костюм и майку с овальным вырезом, открывающую на обозрение тонкую золотую цепочку. Как я успел выяснить, капитан Болдырев работал в ОВД Якиманки, также относящемся к Центральному автономному округу. Большая крепкая семья, подумал тогда я. По просьбе Белоногова я назвал свои фамилию, имя, отчество. Он выложил на стол два мобильника – мой и Привалова, накрыл их распечаткой наших разговоров.

– Прослушка сотовых телефонов запрещена законом, – прикинулся я валенком.

– Но запись сотовым операторам никто не запрещал, – ответил на мой вопрос Белоногов. – Ты крепко кому-то прищемил яйца. – Он прочел распечатку: – «Привет. Встретимся на прежнем месте в 12». – «Годится…» «Уходи! Уходи! Уходи, Паша!»… Похоже этот парень, – опер заглянул в бумаги, – Антон Дмитриевич Привалов, он спас тебе жизнь. Так кому ты прищемил хвост? Не хочешь поделиться радостью?

– Может, байкерам? Я сам любитель погонять на мотоциклах.

– И что из того?

– Может, обогнал того, кого обгонять не положено.

– Эти байкеры – рядовые исполнители.

– Правда? Низшее звено, что ли?

– А что тебя так ошеломило?

– А ты знаешь, что у «рядового исполнителя» шлем из кевлара и карбона и бронированное забрало? Такому головному убору нипочем винтовочный выстрел, а уж пистолетные пули отскакивали от него, как от танка. Если ты не забыл, стрелял я в него из боевого «ижа», опустошил две обоймы. Из шестнадцати пуль десять попали в цель. И если ты считаешь, что обладатель шлема за пол-«лимона» – рядовой исполнитель, то я тебя поздравляю.

– Шлем за пол-«лимона»? – встрял Игорь Болдырев. – Милый, ты с какой лестницы бухнулся?

– Я знаю, о чем говорю. Если у тебя есть возможность, ты выберешь лучшее. Я смотрю – за маникюр ты выложил не сотню. А вот у твоего раскормленного дружка очки не за триста рублей.

– Еще раз назовешь меня раскормленным – я тебе все ноги переломаю, – индифферентно предупредил меня Белоногов.

– А вы не держите меня за педика, ясно? Я вам, блин, не милый и не дружок.

– Ладно, ладно, остынь. Чего ты раскипятился? Продолжи-ка с этого места: очки у меня дороже трехсот рублей. Что дальше?