Бешеная стая

Я прошел к себе в комнату, генерал присоединился ко мне через минуту. Я взял у него кассету с порядковым номером «0», приготовил видеодвойку для воспроизведения.

– Почему Родион сохранил этот ролик в формате видеопленки?

И снова отрицательный жест головой: «Не знаю».

– Может быть, все-таки он хотел включить и его в свой дневник? – спросил я, но больше обращался к себе. – Но в каком именно месте? Открытого содержания, этот сюжет не вписывается в полускрытую концепцию дневника Блондина.

Я впервые назвал Родиона по его кличке в присутствии генерала. Тот, казалось, этого не заметил. Я нажал на кнопку воспроизведения.

Если бы эта запись попала ко мне в руки хотя бы три или четыре дня тому назад, совместными усилиями удалось бы арестовать «Бешеных псов» и избежать жертв.

Первым в цех входит Синий, за ним – Шатен, его жертва, за которой он, по словам Блондина, заехал домой. В моей голове снова прозвучали комментарии автора дневника: «Первым Шатена ударил Синий, вторым – Оранжевый». Вот они, два низкорослых ублюдка, которые едва не угрохали меня в Столярном переулке. А вот и генеральский сын, который натурально свел меня с ними. За ним в цех входят Розовый, Коричневый, Оранжевый, последним – Белый. Лица бандитов отчетливо видны, как будто я подышал на заиндевевшее стекло, – за исключением одного человека, главаря банды. Почему на этой кассете скрыто лицо только одного человека? В поисках ответа на этот вопрос я начал издалека – с истока работы Блондина над записью с видеорегистратора. И начал он эту кропотливую, требующую усидчивости работу с Розового: наложил маску сначала на лицо лидера команды. Но прежде чем довести работу до конца и скрыть лица остальных, он решил проверить, как это будет смотреться на экране телевизора (ведь он собирался сделать врезку в видеодневник), и сделал запись с компьютера на видеомагнитофон, чем напомнил мне его приемную мать с ее морально устаревшим радио. Может быть, ответ был более простым, а может быть – более сложным, но для меня это не имело принципиального значения.

И вот маски сброшены, господа бандиты! Теперь это были не безликие преступники, а уже узнаваемые, прославившиеся на всю страну грабители и убийцы; с «запятнанным» лицом остался только Розовый, этакий прототип, этакая помесь реального главаря «Черной кошки» и виртуального бандита из современного кинофильма. Вот генеральский сын с открытым забралом – ни рыба ни мясо. Остальные бандиты были клонами этих двух негодяев. Я смотрел на их лица, но исподволь прикрывал их анимированной маской. Мне было неприятно наблюдать, как и с каким выражением лица одна особь уничтожает другую.

– Я досмотрю кассету позже – когда вернусь, – пообещал я генералу, выключив магнитофон. – Мой напарник с минуты на минуту будет здесь.

– Удачи тебе, – напутствовал меня хозяин дома, вслед за мной покидая комнату.

Мне пришлось подождать Аннинского на пороге дома. Проныра не дал мне закиснуть и сбросил пару сообщений… Наконец во двор въехала грязная «тринадцатая» модель «Жигулей» с парнем из отдела, который скрывает правду, за рулем. Обменявшись с ним рукопожатиями, я спросил, откуда тачка.

– Увел с нашей штрафстоянки, – ответил Аннинский.

– На КПП проблем не возникло?

– Показал значок, и меня пропустили. – Он спросил в свою очередь: – Что в свертке, «пушки»?

– «Пушки», – на полном серьезе ответил я, переложив их на заднее сиденье машины.

– Кстати, о «пушках». – Виталик вынул из бокового кармана пиджака пистолет и протянул его мне рукояткой вперед.

– Не мой, – заметил я, немного оттянув затвор и проверяя, заряжен ли он.

– Своего ты долго не дождешься. Поехали. Дорогой я тебе все расскажу.

– Куда мы едем?

– Район Терлецкого лесопарка. Уверен, там залечивает раны наш мальчик.

Мы ехали на запад – это со стороны Реутова, в районе которого находился дом генерала Приказчикова.

– Кто его опознал?

– Мой стукач. Ты скоро его увидишь. Он приторговывает наркотой, я даю ему «крышу», а взамен получаю информацию. По телефону он сообщил, что видел и знает человека, который получил травмы спины и руки.

– Сотни человек каждый день получают такие травмы, – заметил я.

– Но редкая птица одета в куртку, похожую на «Тринити», – в тон мне продолжил Аннинский. – Только я не получил ответа на вопрос о его байкерских привязанностях.

– Он не байкер, он стрелок, пассажир «Ямахи», – уверенно ответил я. – Ему не обязательно иметь мотоцикл – достаточно крепко держаться в седле и стрелять на ходу. Это пули из моего пистолета вытащили его на улицу… Нет, он не мотоциклист, – продолжал я, – у него даже куртка нейтральная. Если в паре с ней нет шлема, это обычная кожаная куртка. Как у меня, – я подергал себя за рукав куртки. – На месте Розового я бы избавился от порченого товара. Почему он не убрал своего боевика?

– Он не знает, что его боевик засветился дважды. Он считает, что ранения не такие серьезные, как это есть на самом деле, – сказал Аннинский, умело управляя машиной на большой скорости.