Бешеная стая

– Он пришел сюда за тобой, но нашел здесь меня. Это после трех месяцев поисков! Мой отец часто говорил: «Если хочешь что-то спрятать, оставь это на виду». Ты оказался ближе ко мне, чем он. – Родион снова тряхнул Болдырева. – Ему и в голову не могло прийти, что я скрываюсь у женщины, которой он выколол глаза.

Блондин замолчал, как никто другой понимая, что пауза мне необходима.

Этот ублюдок инсценировал свою смерть и заявил об этом так громко, что даже Болдырев не рискнул приехать, засветившись на КПП. Кто сгорел в гараже – для меня было неважно. Может быть, бомж, клюнувший на предложение заработать, прибарахлиться или просто выпить. Но это означало, что в записке, оставленной Блондином, две строчки верны: «Я убил мать, потому что ненавидел ее. Я оставил отца одного, потому что ненавидел его». Он не смог убить себя, потому что любил себя.

«Ей на голову надели полиэтиленовый пакет, она задохнулась».

Я знал, что случится дальше: скоро я останусь один на один с тем, кого Игорь Болдырев назвал брендом «определенного круга людей». Не пройдет и минуты, как Болдырев распрощается с жизнью. Я мало знал о нем – но зачем мне знать о нем больше?.. Не с ним, а с Блондином я проводил долгие вечера, то жалея его, то остро ненавидя… Но вот акценты расставлены.

А Блондин тем не менее продолжал – продолжал вести свой убийственный дневник:

– Человека, на которого ты работал, уже нет в живых. Ты думаешь, это я убил его? Не-а. Я дождался, когда Розовый воткнет ему нож в спину, а потом – дело техники. Я застал его врасплох, у него челюсть отвисла: «Ты?!» В армии ему не хватало натуральной резни. От аббревиатуры ГРУ он ждал чего-то большего. Можно сказать, он разочаровался в армейском спецназе, который венчали эти три буквы. Он был одним из тех военных, которых манили горячие точки. В 90-х многие нашли себя в Сербии, Хорватии, многие себя там и потеряли. Он не считал себя профессионалом – он хотел им стать, а вот возможности для этого так и не получил. Он уволился из армии, попробовал себя в угрозыске: не цепляет. Его зацепила идея самому создать условия для реализации своих возможностей и заточки амбиций. Все предельно просто. Теперь ты знаешь о нем достаточно.

Я сморщился, когда Родион просунул свою левую руку под левую руку Болдырева и положил ладонь ему на затылок. Сильно нажимая этой рукой, другой он захватил его за воротник пиджака и потянул к себе через правое плечо. Одновременно он прижимал капитана к себе. И вдруг резко ударил его ногой в подколенный сгиб, заставляя сесть на пол. Продолжая тянуть его за ворот, он коленом, упертым в середину спины противника, отжимал его от себя. Этот удушающий прием длился больше минуты, пока наконец сломленный, не способный к сопротивлению Болдырев не обмяк под своим более сильным противником.

Все?

Нет, я был уверен, что конец Розового – начало чего-то еще более отвратительного и ужасного.

Блондин, только что убивший человека, подошел к камере и выключил ее. Мгновение, и он, как по волшебству, перенесся в свою комнату. Я снова увидел знакомый фон – дверь с обложками дисков. Родион берет с журнального столика лист бумаги, что-то пишет на нем и поворачивает к камере. Крупные цифры – это номер телефона; буквы чуть поменьше – указание: «Позвони».

Внутри у меня все похолодело – изображение пропало, а я не успел записать десятизначный номер. Эта информация, оставленная Блондином, для меня была жизненно необходима, и я испугался, что не смогу вернуть назад хотя бы несколько кадров и зацепиться за последний, с номером телефона. Я нажал на клавишу быстрой перемотки и вернул изображение Родиона с его номером телефона – в этом я не сомневался. Я по привычке начал считать гудки. Первый, второй… Опершись о подлокотник, я бросил взгляд на исцарапанный ножками пол и увидел уголок белого листа бумаги, торчащего из-под кресла. Я опустил руку и вынул его. С одной стороны он был чистым, с другой – уже знакомые мне цифры и буквы; мне он показался теплым, как будто его только что отпустила рука Родиона.

Пятый, шестой гудок, и он ответил мне:

– Нам нужно встретиться.

Я ответил сразу же:

– Я лично познакомился с каждым из вашей компании, ублюдок; почему ты должен стать исключением? Кто назовет место и время встречи?

– Я. Дело срочное. В течение часа приезжай на Автозаводскую. Приезжай один. Нарушишь условие – я уподоблюсь Розовому и выколю глаза твоей подруге. Это для начала.

Спина у меня тотчас покрылась инеем:

– Только попробуй тронуть ее, урод!

– Не опоздай. Время пошло. И захвати кассету, которую ты только что просмотрел.

Родион оборвал связь.

– Тварь! – Я выбрал из списка набранных номеров последний и нажал на клавишу соединения.

Один гудок, другой. Я скоро с ума сойду, если и дальше продолжу считать гудки.

– Алло?

Я предчувствовал, что услышу ее голос.

– Как ты, Зоя?

– Тридцать минут – полет нормальный.

– Потерпи, я скоро приеду.