Бешеная стая

Все правильно. А пока мне приходилось скрежетать зубами, проклиная бандита. Проклинал я и свою память, листавшую видеодневник Блондина: «Лежи и не дергайся, мразь! Или я тебя на куски изрежу!» В руке Розовый сжимал нож. И он стал последним предметом, который увидела девушка в своей жизни… Розовый, как будто проделывал эту операцию десятки раз, воткнул сверкнувший клинок сначала в один глаз девушки, потом в другой…» Блондин видел, как расправился с официанткой его товарищ, и был готов повторить его.

Я приехал на Автозаводскую раньше, чем рассчитывал: ночные дороги были свободны от «сов», «волков» и прочей «нечисти», все посты ДПС я миновал, как будто генеральский «Форд» был сделан по технологии «стелс». По дороге сюда я гнал прочь мысли о стратегии – я не знал, что делать, был настроен действовать по обстоятельствам.

Я оставил машину в двадцати метрах от дома-студии Зои. На ходу проверил, легко ли вынимается нож из чехла и пистолет из-за пояса; этих двух вещей я, скорее всего, лишусь через минуту или две. Дверь в цех была гостеприимно приоткрыта, но прежде чем войти внутрь, я обратил внимание на знакомую мне машину Игоря Болдырева – «Шкоду Октавию» черного цвета, припаркованную вплотную к «Ауди» хозяйки дома-мастерской. Родион приехал на ней, наверняка воспользовавшись значком полицейского Болдырева.

Перешагнув порог дома, я был остановлен окриком:

– Стой там, где стоишь!

Я поднял голову. На том месте, где однажды стояла Зоя и приветливо махала мне рукой, сейчас красовался Родион Приказчиков: высокий, статный, красивый, настоящий бренд. В руках у него было ружье, однако в меня он не целился. У него был аргумент покруче – заложница.

– Разденься до пояса, – последовала очередная команда.

Я сбросил пиджак на пол, сверху на него пистолет. Настала очередь ножа… Я развел руки в сторону:

– Все. Больше оружия у меня нет.

– Где кассета?

– В кармане пиджака.

– Знаешь, почему ты здесь?

– А знаешь, почему грабят банки? Потому что там деньги. Я здесь, потому что ты здесь. Ты бандит, а я…

– Да, ты лекарство, я слышал это сто раз. Но ты здесь потому, что дал маху с Синим. Он успел набрать номер Болдырева. А у того сохранилась привычка записывать важные звонки. У тебя есть такая функция в телефоне?

– У меня другая: каждый час звонит колокол. Через десять минут, урод, ты услышишь, по ком он звонит.

– А ты смешной малый. Посмейся-ка над этим.

Блондин быстро освоился здесь и успел подготовиться к встрече со мной. Он подошел к фонящему микрофону звуковой системы и поднес к нему мобильник Болдырева. Раздался грохот ружейного выстрела, за ним еще один, потом отгремели два из пистолета, рявкнули голоса:

«Полиция! На пол! Бросай оружие!»

«Чисто!»

«Чисто!»

Отзвучали три выстрела из пистолета.

«Брось ствол! На пол! Не стреляй, Виталик! Нам он нужен живым».

Еще пара выстрелов из пистолета, еще один из ружья и снова одиночный.

«Сука! Тварь сраная!»

«Разочарован?»

«Полный издец. Я не успел передать ему привет от генерала Приказчикова».

«Валим отсюда, Паша, пока опера не нагрянули».

Я совершил самую большую глупость в своей жизни: забрал у Синего мобильник, не удосужившись посмотреть, в каком он состоянии. А он еще находился в режиме разговора. И это была последняя точка над «i», последняя подлянка Синего, словно мстящего мне за мой выстрел ему в спину в Столярном переулке, – остальное читалось как с листа. Болдыреву даже не пришлось напрягать свой изощренный мозг – я буквально по телефону сообщил ему, что к Синему вломились не полицейские, а люди генерала Приказчикова. Товарищей он оставил нам с Виталиком, а сам поехал к генералу, чтобы дождаться меня и до конца разобраться с делами. Все это молнией пронеслось у меня в голове.

– Где Зоя?

– Важно, не где она, а что с ней.

Я тут же припомнил его слова: «Ты дал маху с Синим». Они стали отправной точкой для непростой работы. Мне не всегда помогал психологический портрет человека, но сейчас все накопленные, собранные мною по крупицам знания о Блондине стали главным моим оружием.