Бешеное солнце

Туземцы не реагировали на моё присутствие, словно бы меня тут и не было. Предложил им использовать космокатер для транспортировки трупа, но меня, словно бы, не слышали. Лица туземцев были в слезах, некоторые посыпали головы пылью в знак скорби.

Боже мой, неужели они действительно столь сильно переживают смерть мальчика? Плачут по убитому ими же Еферу? Тогда зачем они это сделали?!.

Я совершенно ничего не понимал, в голове царил полнейший сумбур.

Труп бережно положили на носилки, и скорбная процессия медленно направилась к стойбищу.

Повинуясь внутреннему чувству, я подошёл и подставил плечо под шест носилок. Аборигены посторонились, уступив мне место. Краем глаза я заметил, что у идущих рядом со мной из глаз текут слёзы.

У стойбища нас встретила истошно голосящая толпа женщин и подростков. Меня поразило их неподдельное чувство глубокой скорби.

Трансфон металлическим голосом, лишенным всяких эмоций, переводил терзающие душу причитания. В его передаче они звучали кощунственно холодно и равнодушно. Я выключил трансфон.

Носилки положили в центре стойбища на площадке перед жилищем вождя. Труп несчастного мальчика начали обряжать в уже заготовленные наряды. Я знал, что покойников здесь хоронят в земле. И предельно быстро, в день смерти.

«Очень разумно, – подумал я, – климат жаркий, быстрые похороны предотвращают разложение трупа и возможность распространения инфекции».

Ефера понесли в лес. Там уже была готова глубокая могила. После не очень длительной траурной церемонии, его зарыли, бросая землю горстями. Я тоже помогал остальным туземцам.

Возвращались мы молча, никто на всём пути не произнёс ни слова. Значит, так положено. Молчал и я.

Пешком я отправился к оставленному мною космокатеру, хотя мог бы вернулся в «Самару», а оттуда дать команду по радио на возвращение его в ангар. Я предпочёл дать нагрузку ногам и телу, дабы хотя бы немного рассеять мрачные впечатления от беспощадной погони и убийству мальчика. Спал беспокойно.

8. Незаданные вопросы

Последующие дни проходили безрадостно, всё ещё давала о себе знать незабываемая картина преследования несчастного. Она прямо-таки стояла перед моими глазами. Когда выходил наружу, то казалось Тозтор злится на нас и безжалостно поливает жаром с небес. Посмотрел термометр – оказалось, что на отметка на шкале куда выше обычного. Вспомнил, что день ото дня она поднималась всё выше. Уже и аборигены нередко обеспокоенно посматривали на светило. Я вспомнил, что оно, образно говоря, балансирует на самом краю и в любую секунду может рвануть страшнее самой ужасной бомбы. Неужели уже это начинается?!.

Посетил могилу бедного Ефера. Она оказалась в очень ухоженном состоянии. Лежали игрушки, охапки цветов. Некоторые совсем свежие. Несомненно, их принесли буквально перед моим приходом.

На следующее утро встал с ощущением кануна грандиозных событий. Вспомнил, что снились диковинные сны, которые помнил совсем смутно. Даже от обычного завтрака отказался, похоже, удивив корабельного робота-кока. А на вид совершенно бездушный механизм! Не находил места, меня куда-то тянуло. Не выдержал, собрался и пешим ходом направился в стойбище, хотелось дать физическую нагрузку организму.

Там меня ожидал сюрприз: возле каменных руин, похожих на огромный гриб, на невысоком скальном выступе сидел мудрец в красно-оранжевом плаще. Тот самый, из Заповедного леса. По всем признакам он только что явился сюда.

Аборигены имели ошарашенный вид. Несомненно, подобное являлось чем-то из ряда вон выходящим. На их лицах было выражение неизбывного благоговения. Они двигались не то чтобы тихо, а словно бы превратившись в бесплотные тени, не издающие ни звука. Начали собираться тесным полукругом перед мудрецом.

Он сидел совершенно неподвижно, как бы в прострации. Вот его тело дрогнуло, он обвёл взглядом присутствующих и по толпе словно прошёл электрический разряд: все подтянулись, выпрямились, взбодрились. Я почувствовал такой прилив сил, что буквально трепетал от их избытка.

Гуру сказал:

– Настал день, когда нужно опять успокоить бешеное солнце. И мы его успокоим. Вы согласны со мной, братья? Поклянитесь.

– Клянёмся! Клянёмся! Клянёмся! Мы успокоим солнце! – раздался единодушный хор голосов туземцев.

Помимо своей воли я кричал вместе со всеми.

– Оно успокоится. – Мудрец встал, повернулся к оранжевому светилу, которое висело над острыми пиками скалистых гор. – Успокоится, как только мы попросим его. Просите, братья! Просите изо всех сил. Захотите, очень сильно захотите усмирить Тозтор, пусть он изменит свой нрав, умерит свою силу. Просите мысленно, слова тут не нужны, они только помеха. Просите сердцем!

Странная тишина наступила в стойбище. Смолкли даже игривые пташки, перестала шуметь листва спиралевидных деревьев.

Немигающим взором гуру глядел на светило, медленно разводя руки в сторону.