Бешеный

Моя голова была забита слишком многими вещами. Сессия в разгаре, кучи долгов и минимум времени, чтобы все решить, ведь тренироваться для новых боев нужно, никто спецподготовку не отменял. В конце концов, менеджмент мне не особо нужен, а вот деньги— да.

Да и по большей части, я пошел сюда с последующим намерением перейти в военную академию, а, имея в загажнике еще одно высшее, у тебя больше возможностей для роста. Может стану в итоге как Феликс, открою свою фирму по охранной службе. Сидит себе важный и в ус не дует, вся команда ценится на вес золота, а услуги стоят таких аховых денег, что пару заказов в месяц и покупай себе машину класса люкс. Нет, он, конечно, периодически тоже пашет как проклятый и берет исключительно сложные заказы, пусть его женушка не в особом восторге от опасной работы, но тем не менее, Феликс упрямо гнет свою линию и живет припеваючи.

В странных гнетущих мыслях на экзаменах я стал гордым обладателем тройбанов, но меня это ничуть не трогало. Кому нужна философия? Зато по физкультуре я лучший. Выше, сильнее и быстрее, остальные предметы с уклоном на математику я сдал хорошо, потому что законченным идиотом все-таки не был и соображал получше многих. Пусть и по теории не всегда четко срабатывал.

О споре мне Алинка (хвала небесам Вельскому, который мне трижды напоминал ее имя) напоминала чуть ли не каждый день. В следующий раз я точно не сдержусь и напхаю ей за навязчивость. Я все помнил, но в жизни есть нечто более важное, чем Зайцева, сводящая меня с ума днем и ночью. И если днем я блокировал мысли о ней, то ночью нет. Вот тогда и наступал мой персональный ад.

С виновницей моих страданий пересекаться никак не получалось. Она то появлялась на день, то пропадала на два, при этом все зачеты были закрыты, как и экзамены. По большей части автоматом. Ходила она смурная и очень странная, даже у такого отбитого, как я, не хватило смелости задирать ее в этот период. Правда с относительным спокойствием пришло странное волнение, оно скребло изнутри острыми когтями, пусть я и упрямо старался увернуться и перестать думать о ней. Ну мало ли чего там могло быть? Это меня не должно волновать. Но почему тогда я все время искал ее глазами, словно это самое важное в моей жизни? И когда не находил, в душе загоралось нетерпение и волнение.

Все решилось именно в день конкурса научных работ. Мы сидели в столовой, которая служила и концертным залом, и местом поедания отборной дряни наших шеф-поваров в кавычках.

Зайцева наконец-то явилась, и у меня была возможность изучить ее в деталях после перерыва. Я жадно рассматривал, словно что? Словно соскучился. Пиздец, приплыли. Но да, мне не хватало наших перепалок, и меня жутко раздражало, что она больше не отвечала на мои потуги довести ее до ручки в те дни, когда все-таки удавалось застать ее в универе.

Заучка шла мелким шагом к кафедре, за которой ей предстояло выступать.

Я не мог отцепиться взглядом от прямой линии спины, утекавшей в покатые бедра. Нет, она не была толстой, но и не была рохлей, как Алинка. С ужасом я должен был себе признаться, что мне нравилась ее фигура, особенно в этой непривычной для Зайцевой одежде.

Вот так вот. Ноги. Руки. Грудь. Меня цепляло ее тело, но абсолютно точно бесила натура. Взгляд, до этого высокомерный и пренебрежительный, сейчас был потухшим, да и вся она была какая-то измученная и бледная. Ее сочное тело обтягивало простенькое платье неприметного серого цвета, ну хоть не классический балахон. Белый воротничок. Рыжие жгучие волосы собраны в высокий хвост.

Я сидел в первом ряду, по указке нашего куратора (якобы мальчики вперед, так как будет прямой репортаж и надо показать, что не только девушки у нас умные, но и сильная половина университета) с открытым ртом. Спрашивается, чего? С трудом заставил себя оторваться от ее созерцания, когда услышал резкий крик. За ним последовал звук падения.

— Ай, — я резко повернулся и заметил, что Зайцева скатилась с лестницы, взметнув руки вверх. Вся она была покрыта красной жижой с головы до пят. Резко подняв голову наверх, наткнулся на подрагивающий как будто от ветра занавес технического этажа нашей сцены. Кто-то вылил на Зайцеву что-то…что бы это ни было, и она упала с маленькой лестницы, ведущий на злополучную сцену. Бумаги валились тут же на полу.

Блядь. Я слишком хорошо понимал, кто бы это мог сделать…

Весь зал, разумеется, разразился хохотом. Кто-то достал телефоны, чтобы заснять «прикольное», по меркам наших идиотов, событие, кто-то просто начал вести прямую трансляцию. Зал мгновенно оживился. И все это снималось на камеру центрального городского.

Мне было не смешно, я не мог понять, что конкретно мною двигало, но я пробрался сквозь толпу ушлепков, и когда подбежал к Зайцевой, сделал единственно верный поступок за долгое время.

— Встать можешь? — опустился на корточки перед ней, цепляя подбородок так, чтобы она меня смогла рассмотреть. Все лицо покрыто этой жижой, на первый взгляд напоминавшей кетчуп, а там хрен его знает. Ника плакала, и это больно вспороло мне кожу, пускаясь ядом по венам.