Бешеный

— Иди в машину, — приказал Миша практически шепотом, а потом добавил громче, обращаясь к девушке: — присмотри за ней.

Дальше я уже плохо соображала, только слышала глухое рычание и ругательства, от которых уши в трубочку сворачивались.

— Бешеный, да ты че, он же сама не удержалась, — услышала, пока шла к машине.

— Ты как? Меня Ася, кстати, зовут, — отвлекла меня новая знакомая.

— Нормально, Ника, — ответила, выдавив из себя улыбку, — спасибо.

Она ничего не ответила, довела меня до машины и обернулась синхронно со мной. Миша, словно с катушек съехал, Антон лежал на земле, скрючившись в позу эмбриона и громко постанывая, остальные парни оправдывались, подняв руки вверх. А потом Миша резко развернулся, и пошел на Алинку, подружку мою бывшую, которая что-то ему сказала, я не расслышала что, но реакция Багирова не заставила себя ждать. Он грубо схватил ее за волосы, и я даже непроизвольно дернулась вперед, потому что он явно был зол и не в себе, но меня вовремя схватили за локоть.

— Не лезь, — остановила меня Ася.

Миша, все также держа за волосы Алинку, сказал ей что-то, и та кивнула, хватаясь за руку Багирова. Он отпустил ее, оглядел еще раз компашку, и развернувшись пошел в нашу сторону.

— Я же сказал в машине ждать, — рявкнул, как только поравнялся со мной и Асей, а потом забрал у меня ключи.

— Я…

— Садись, — открыл передо мной дверь. — Тебя подвезти? — перевел взгляд на Асю.

— Нет, я тут рядом живу, я пойду, — несмотря на всю свою смелость, Багирова девушка явно побаивалась, а потому быстро попрощавшись, она помчалась в сторону многоэтажек, стоявших через дорогу от университета, а я забралась в машину, от греха подальше.

Миша выехал со стоянки, не говоря ни слова. И также молча мы ехали еще какое-то время.

— Отвези меня домой, пожалуйста, — попросила практически шепотом и опустила взгляд на расцарапанные ладони. Больное запястье ныло и немного припухло.

— Блядь, — Миша выругался, а потом съехал с основной дороги, заехал в какой-то пустой переулок и остановился. Посмотрел на мои ладони, покачал головой и полез за аптечкой. Я не сопротивлялась, пока он протирал мои ладони влажными салфетками и обрабатывал их антисептиком. Только смотрела и ждала, пока он закончит. — Ты чего ревешь, больно? — спросил довольно грубо, и я поняла, что действительно плачу. И чего разревелась, спрашивается, и вообще превратилась в какую-то размазню. Я ведь не была такой, раньше не была.

— Ничего, — огрызнулась, потому что обидно было. И вообще это из-за него все, меня и раньше не любили, но просто игнорировали, делали вид, что не существует. А с его появлением, из-за его издевок глупых, вспомнили о моем существовании. — Я домой хочу, — повторила свою просьбу.

— Ник, — он, видимо, догнав, сменил тон, только поздно было.

— Я же говорила тебе, они не трогали меня, пока ты не появился, пока из-за тебя… — я расклеилась окончательно и меня понесло, — тебе надоест завтра, а обо мне ты подумал? — я дернула ручку двери, потому что не могла больше сидеть с ним в этой машине, но дверь не поддалась. Заблокировано. — Открой.

— Ник, — он перехватил трепыхающуюся меня и притянул к себе. — Тихо, малыш, успокойся.

И все, дальше пелена перед глазами, я даже не поняла, как оказалась у него на коленях и в какой момент что-то пошло не так. Очнулась только, когда теплая ладонь полезла под мою, почему-то расстёгнутую, куртку, и дальше под кофту. Второй Миша придерживал меня за затылок, не позволяя отстраниться и целовал настойчиво, даже немного грубо.

— Миш, не надо, Миш, — опомнилась, когда он ловко расстегнул застежку лифчика и осторожно, но довольно сильно сжал мою грудь.

— Не бойся, я только потрогаю тебя, — он шептал, смотрел на меня диким, возбужденным взглядом и теперь уже обе его руки безнаказанно блуждали по моему телу, поглаживая и вырывая стоны из моей груди.

Я хотела его остановить, правда хотела, наверное. А он продолжал говорить какие-то глупости, целовать жадно, прикусывать кожу на шее, запуская разряды тока, разливающиеся по телу приятным теплом. И не смогла я, не смогла просто больше сопротивляться и плевать что будет дальше, и даже когда одна его рука, расправившись с пуговицей на брюках, проскользнула под них, я позволила, потому что слабая и потому что не могла больше противиться, окончательно теряя связь с реальностью.

— Мокрая, моя девочка, давай малыш, давай.

Я не знала, не понимала, о чем он просил, только слышала хриплый голос, едва различая слова, пока пальцы Миши бесстыдно хозяйничали у меня в трусиках, и потом я буду себя корить, за распущенность эту за слабость, за громкие стоны, вовремя приглушенные поцелуем, но это будет потом. Не сейчас. Не сейчас, когда так хорошо, когда хочется кричать и просить еще и, кажется, я прошу и Миша, хмыкнув, делает что-то такое, касается какой-то особенной точки и меня начинает трясти, как в припадке, я практически теряю ориентиры, окончательно погружаясь в это небывалое удовольствие.