Бешеный

Я сложил кулаки на бампере его новой тачки. Ракитину придётся переехать меня, если он вдруг захочет уйти без ответа. Понятное дело, что Руслан не даст мне сейчас никакой инфы. Я был абсолютно уверен, что он будет выжидать, уверенный в том, что на эмоциях ничего не решить. Но я, бля, буду решать сейчас и здесь, потому что это моя женщина и мой ребенок.

— Поздно спохватился, она не будет с тобой говорить, — скривился, складывая руки замком на крыше джипа.

— Она носит моего ребенка и будет со мной говорить в любом случае!

— Недолго поносит.

Ощущения были такие, как будто на меня вылили ледяную воду, а затем облили кипятком. Моментально начало покалывать все тело, а кожа покрылась потом. Что, блядь, он сказал только что? НЕ помня себя от гнева, я быстро обошел машину и вцепился в Ракитина мертвой хваткой

— Что ты несешь?! — друг не сопротивлялся. Словно этого и ждал, печально улыбнулся и прикрыл глаза.

— То, Багиров. Что слышал.

— Ты головой своей пробитой думаешь вообще? — руки сжимались куртку Ракитина, я был зол. Мне вообще сейчас уже ничего не надо было для того, чтобы сорваться. Одно кривое слово и все. Пизда котенку.

— А что? Правда глаза колет? Не хочет она от такого дебила, как ты, рожать, — Саша опять тыкнул меня в грудь и откинул от себя.

— Где она, мать твою?!

— Где надо, — отмахнулся от меня как от назойливой мухи, но я уже не пытался ему ничего сказать, молча сел в машину и утробно пробасил:

— Я не дам ей избавиться от ребенка.

Ракитин уселся на водительское сидение и ненавидяще прошептал:

— Ты глянь, какой правильный. Не даст он избавиться от ребенка. А как же плач по ночам, сопли, слюни? Ты же не хочешь ребенка! Куда тебе, конечно! Выметайся отсюда по-хорошему, иначе скину в лесополосе на ходу, — Ракитин повернулся ко мне и впервые за весь наш разговор я заприметил в его взгляде издевающиеся нотки.

— Или ты меня везешь к ней, или я за себя не ручаюсь.

Руслан выкинул сигарету, достал телефон и что-то бегло проговорил в трубку. Ничего не было понятно, но я и не слушал.

Саша привезет меня к ней. В этом я был уверен.

— Слышишь, Каин? Твой сын не ручается тут за себя. Возомнил себя на ринге? Так тут не бои без правил, Миш. Тут жизнь, в которой ты очень сильно накосячил и сейчас в полном ауте, — Ракитин кинул Русу, когда тот уселся на переднее сидение, бегло осматривая меня в зеркало заднего вида.

— Слышу. Этот бой он уже со свистом проиграл, поехали. Будем знакомиться с невесткой.

Глава 26

МИША

Бабушка Ники жила в глухой деревне, хоть, надо отдать должное такому уголку, здесь были и магазины, и аптеки, но все равно чувствовалось, что захудалое место. Меня рвало на части от эмоций, хотелось двинуть Ракитина за то, что он медленно ехал и побежать самому. Вот только ехать быстрее тут явно нельзя было из-за огромных дыр на дороге. Не знаю, когда в последний раз тут клали асфальт, но увы и ах, сейчас это было решето, по которому мы как по наждачке ехали.

У меня в мозгах варилась лишь одна навязчивая мысль.

Я хочу этого ребенка. Хочу. И не дам ей ничего с ним сделать. Ни за что. Надо будет — прикую к батарее и насильно женю на себе, но не отпущу. Ни за что, не тогда, когда я впервые понял смысл своей жизни, когда за пределами девок и боев разглядел настоящее сокровище.

Все в салоне хранили молчание. Только Рус попросил остановиться у магазина, где мы скупили явно добрую половину продуктов. Казалось, будто бы батя решил роту солдат накормить, а не бабушку и внучку.

Когда спустя полчаса машина Ракитина остановилась у неприметного захудалого домика, я пулей вылетел из машины, но у калитки меня уже ждали. Да смотрели исподлобья. В руках бабушки Ники я не заметил ружья, что уже неплохо. Она скрестила руки на груди и грозно спросила:

— Смотрю, сватья у ворот? — недовольно осмотрела меня с ног до головы.

Я не знал, что конкретно она знала, но чувство вины не заставило себя ждать. Что уж тут непонятного? Накосячил? Да. Пришел с повинной? Разумеется.

— Валентина Ивановна, поймите, все совсем не так, как кажется.

— Помнится, давеча разговор был. И я была уверена, что мы друг друга поняли…

— День добрый, — прогремело за спиной. — Руслан Багиров, очень приятно с вами познакомиться.

Батя обошел меня, встал ровно перед бабушкой Ники, подхватил ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони, на что Валентина Ивановна явно не знала, как реагировать. Шок и смущение читались в глазах. Хотя я не думал, что ее в принципе можно было бы смутить.

— Добрый-добрый, если с добром пришли, — бабушка Ники приосанилась и расправила фартук. — Если паспорт не врет, а он все-таки привирает в графе даты рождения, то я Валентина Ивановна.

Батя улыбнулся и сложил руки за спиной, а я не знал, куда себя день, пока не отреагировал на движение во дворе. Из двери обветшалого дома вылетела взлохмаченная Ника, и тут я подорвался с места. Моя девочка. Глаза опухшие, цвет лица ближе к сероватому, губы синюшные. Сразу понятно, что рыдала. А куда ей плакать в ее состоянии?