Бешеный куш

— Видел. Обычный постовой, не заинтересованный в этом деле нисколько. Таких сообщений я получил в течение дня около восьмидесяти. Сообщение Бодрова — одно из них. Врать, что он видел, как зеленый «Додж-Караван» с московским номером свернул у Баковки в сторону Измалковки, ему не было никакого интереса. Его запросили — он ответил. Я к нему подкатился как представитель транспортной милиции, и он сказал, что уже видел здесь раньше этот «Додж-Караван». Все сходится, даже то, что этот «Додж» оказался там, у Баковки, будто точно по расписанию. Как раз чтоб успеть доехать туда от Шереметьева. Уверен, он встал у одного из трех мест. Или у дачи Буденного, или у дачи Руслановой, или у базы спортобщества «Локомотив». За Измалковским озером его уже никто не видел.

— Точно? — спросил Дерябко.

— Да. С гарантией. Места эти, дачи Буденного и Руслановой, а также «Локомотив», находятся довольно близко друг от друга. Определить, куда точно этот «Додж» направлялся, можно минут за двадцать.

— Что собой представляет деревня Измалковка? — спросил Гущин.

— Типичная подмосковная деревня. С козами, курами и так далее. Уверяю вас, талышам там делать нечего.

— А что это за детский туберкулезный санаторий? Из которого ты черпал сведения?

— Он стоит на берегу Измалковского озера, как раз напротив деревни. Там, в этом санатории, есть одна девушка… Врач… Симпатичная… Ну… — Хрулев криво улыбнулся. — Понимаете сами, пришлось раскрутить. Я даже и не спрашивал у нее ничего, она сама все рассказала.

— Понятно. — Гущин надолго замолчал. Наконец, посмотрев на часы, сказал: — Ну что, ребята, уже семь вечера. Что бы вы предложили?

— Я бы предложил осназ, нулевой вариант, — не глядя на него, сказал Дерябко.

— Пожалуй, ты прав. Я тоже другого выхода не вижу.

Помедлив, Дерябко посмотрел на Гущина:

— Сами будете разговаривать?

— Сам. Только надо узнать, что у нас там сейчас есть, кроме Москвы. Вологда? Северный Кавказ?

— Виктор Александрович, если честно — я таких вещей не помню.

— Уточни у Веретенникова.

— Сейчас. — Сняв трубку и набрав номер, Дерябко сказал: — Максим, это я. Какие на сегодня дежурные группы по осназу, будь добр? Нет, нулевой вариант? Да, нулевой… Понял. — Положил трубку. — Кроме Москвы, Вологда, Северный Кавказ и Липецк.

Глава 20

На суточное дежурство в липецких казармах частей особого назначения ГРУ при Генеральном штабе Вооруженных Сил России, более известных как Липецкий осназ, эта команда, в которую входили Николай, Сергей, Владимир и Игорь, заступила в восемь вечера. Всем им еще не было тридцати, все они были прапорщиками, и за плечами у каждого было не менее десяти лет службы в ГРУ. Они входили в число мало кому известных команд нулевого варианта. Командам нулевого варианта, как особо засекреченным формированиям ГРУ, не полагалось иметь никаких названий, цифровых обозначений или еще каких-либо присваиваемых другим частям осназа отличительных знаков. Фамилии «нулевиков» также не подлежали распространению, их знали только непосредственные начальники. Остальные же, с кем по роду службы «нулевики» сталкивались в казармах осназа, знали лишь их имена и воинские звания.

Старшим команды, заступившей на дежурство в этот вечер, был Николай. Он был среднего роста, с коротко стриженными светлыми волосами, серыми глазами и тяжелым подбородком, что, по контрасту с маленьким носом, сразу бросалось в глаза. Лицо Сергея, худощавое, смуглое, с калмыцким разрезом глаз, было подвижным, в отличие от лица увальня Владимира, который, пытаясь скрыть следы угрей, оставшиеся еще с поры юности, носил усы и короткую светлую бородку. Самый молодой из всех, Игорь, единственный из четверки холостяк, был высок, чуть сутуловат и отмечен хоть и тонким, но хорошо заметным шрамом, рассекавшим всю правую половину лица. Все четверо пришли на дежурство с большими, набитыми под завязку рюкзаками и в гражданской одежде.

На время дежурства команде предоставлялось помещение из двух комнат, в одной находились телевизор, компьютер и полки с книгами, в другой же, называвшейся комнатой отдыха, стояли четыре койки, на которых спать было нельзя, но можно было отдыхать. Кроме этих двух комнат, дежурное помещение располагало также туалетом и крохотной кухней, в ней едва помещались газовая плита и холодильник.

По уставу сменяться все четверо должны были в восемь вечера следующего дня, спать в течение дежурства запрещалось, однако, пока команда находилась в дежурке, каждый мог заниматься чем хотел.

Заступив на дежурство в восемь, вся четверка, оставив рюкзаки в комнате отдыха, по традиции заварила чай и устроила легкий ужин. В холодильнике имелись все необходимые продукты, тем не менее каждый выложил на стол бутерброды, пирожки и прочую снедь, заботливо приготовленную женами, а Игорь, как единственный холостяк, выставил торт, купленный в местном ларьке. После ужина, также по традиции, был брошен жребий, кому мыть посуду, и, после того как жребий выпал Игорю, он, ворча и подшучивая по этому поводу сам над собой, начал собирать посуду.