Бешеный прапорщик (ч. 14-19)

– И Вы уже сейчас к ней готовитесь? – М-да, оказывается, мыслезавихрения у нашего академика бывают очень даже полезными.

– Да, Денис Анатольевич, уже сейчас. Работы с пенициллином близки к завершению, эхинацею мы тоже уже выращиваем… – Видя недоумение, будущий Спаситель Цивилизации снисходит до простых объяснений. – Это цветок семейства астровых, очень способствует повышению иммунитета. И как раз вчера мои химики сподобились провести весь цикл получения ацетилсалициловой кислоты, то бишь, аспирина и смешать его с витамином С. А это – и таблетки «два в одном» и хорошая возможность запатентоваться под названием… «Асцевит», например, и посылать далеко и надолго все патентные претензии «Бауэра».

– Понятно, снимаю шляпу… Нет, серьезно, безо всякой иронии, Иван Петрович.

– Тогда будем считать, что я отчитался. Теперь твоя очередь, старлей… Объясните-ка нам, Денис Анатольевич, что за фокусы с Академией Вы напридумывали? Что это был за детский каприз в виде рапорта на отчисление? – Похоже, в академике проснулся альтер-эго в майорских погонах.

– Всё очень просто, господин академик… Или товарищ майор? Как по данному вопросу к Вам лучше обращаться? – Пытаюсь немного поёрничать, уж больно командные нотки в Павловском голосе прорезались.

– Хорошо, хорошо, не кипятись, господин капитан, просто как-то всё неожиданно получается. Потратить столько сил и времени, сдать экзамены и тут же сбежать… – Иван Петрович сдает назад. – И всё-таки? Тебе ж расти в чинах надо, а тут такие фортели…

– Во-первых, роль слуги двух господ у меня не получается, надо выбирать что-то одно – либо учиться, либо готовиться к определенным событиям. А во-вторых, и господа профессора, и коллеги по обучению очень косо смотрели на мои «прогулы». Вслух ничего не говорилось, но между собой считали меня блатным мажором, которому очень многое позволено. Ну, и в-третьих, именно по этому поводу случайно услышал разговор двух преподов в том смысле, мол, что можно ожидать от «недоносков»? Именно так наш ускоренный курс и окрестили. После этого нужно было или бить пару профессорских мордочек, или вызывать кого-то на дуэль, или же убрать из священных стен Академии раздражитель спокойствия. Что, собственно и сделал. У меня есть отсрочка в два года, если… точнее – когда все революционные бури закончатся, восстановлюсь.

– Ну, в общем-то, Денис Анатольевич всё сделал правильно. – Вступается за меня Келлер. – Что же касаемо службы… Вскакивать и принимать строевую стойку не обязательно, но запомнить, господин капитан, необходимо. Во-первых, Вам объявлено Высочайшее благоволение с формулировкой «За успешную рекогносцировку в германском тылу». Это – за Николаи. Так что год выслуги Вы себе уже заработали. И, во-вторых, за недавние события на Мойке Вам пожалована должность флигель-адъютанта Регента.

– Служу Престолу и Отечеству! – Поднимаюсь из-за стола, вынуждая Келлера сделать то же самое, всё-таки, ритуал есть ритуал. – Федор Артурович, насчет адъютанта – поподробнее, если можно.

– Поподробней – в службе ничего не меняется, но теперь Вы сможете представляться уже не каким-то там офицером для поручений, а личным флигель-адъютантом Великого князя Михаила Александровича. А еще это значит, что Вы являетесь глазами, ушами и, при необходимости – карающей десницей оного. Это – личное решение Регента. Вообще-то, по негласным правилам должность сия жалуется чинам не ниже подполковника, но я уж возьму на себя грех, проволокитничаю полгодика-годик с бумагами, время-то военное.

Из личных выгод – двести целковых золотом в месяц и три тысячи на обзаведение свитским обмундированием. Могу порекомендовать «Дом экономического общества офицеров» на Воздвиженке, тогда с лихвой хватит на два комплекта, и еще останется на новомодный дождевик и «шведскую» кожаную куртку, как у авиаторов. А то жаловался как-то один капитан, что в шинели ему, видите ли, неудобно.

– Спасибо, Ваше превосходительство, и что бы я без Вас делал?..

– Лучше скажи-ка мне, старшой, как у тебя в батальоне обстоят дела с подготовкой по ЗОМП? – Интересуется Келлер, который в период отличного настроения в дружеском кругу периодически использовал выражения ХХI века и до определенных пределов давал возможность повыпендриваться своему второму «Я» – ефрейтору Александрову.