Бешеный прапорщик. Части 1-21

— Или перемирие, замаскированное имитацией боевых действий. — Похоже, начинается мозговой штурм, все трое думаем в одном направлении. — Только наблюдатели от наших союзников молчать не будут. Их этот спектакль не устроит. И что тогда? Будут требовать решительных, но неподготовленных наступлений?

— Скорее всего — да. И шантажировать военными поставками. — Соглашается Петр Всеславович.

— Интересно, а эти союзнички отсиживаются по штабам, или хоть изредка выезжают на передний край? — Мечтательно прикрываю глаза. — Это я к тому, что было бы неплохо им на фугасе подорваться, или под обстрел какой-нибудь попасть.

— Они, если и выезжают, то с сопровождением.

— Ну, это не страшно, помимо одного англичанина погибнет еще несколько штабных хвостозаносителей, уже давно получивших свои тридцать сребреников.

— Ну, что, Иван Петрович, идея насчет этих… «эскадронов смерти» была Ваша с генералом? Она уже действует. — Воронцов язвительно улыбается Павлову, затем обращается ко мне. — А с простыми конвойными как быть? Тоже — в могилу?

— Нет, конечно! Бойцы-то тут причем? Да и убивать никого не надо… Было бы где-нибудь место хорошее, чтобы подержать их там, поговорить вдумчиво без спешки и суеты, они бы просто пропадали без вести.

Ротмистр с академиком многозначительно переглядываются, затем Павлов, довольно улыбаясь, выдает очередную маленькую сенсацию:

— Денис Анатольевич, а ведь есть такое место. Даже — два. Первое — у Вас в батальоне, в качестве перевалочного пункта. Вспомните, как Вы над шпионами прикалывались. А второе — здесь, в Институте. Могу даже показать, если не боитесь.

— Заодно поучаствуете в эксперименте, о котором я Вам говорил. — Добавляет Петр Всеславович, улыбка которого мне почему-то совсем не нравится…

Оказывается, Институт за последнее время разросся и превратился в маленький закрытый городок. Нам пришлось даже минут десять ехать на дежурном авто, и за это время миновать аж два КПП, прежде, чем остановиться перед длинным бревенчатым двухэтажным домом, стоявшем, однако, на мощном бетонном фундаменте. Пижоните-с, господин академик, даже подвальный этаж сделали!

Заходим внутрь, минуя очередного вохровца, дежурящего сразу за вторыми дверями, и сразу же спускаемся по лестнице в нижний уровень. Пол, покрытый непривычно пружинящим линолеумом, обшитые сосновыми досками стены, неяркие лампочки в плафонах под потолком… Непонятен только полет мысли того прораба, который отливал этот фундамент. Прям лабиринт какой-то, да еще с поворотами под самыми невероятными углами и в самых неожиданных местах. Наконец-то выходим в короткий, относительно прямой коридорчик с тремя дверями.

— Прошу, Денис Анатольевич. — Павлов открывает оказавшуюся неожиданно толстой дверь и вместе с Воронцовым проходит внутрь, приглашая следовать за ними. — Как Вам интерьер? Ничего не напоминает?

Захожу внутрь и осматриваюсь. Мрачновато-казенное помещение, чем-то напоминающее гауптвахту. Крашенные в синий цвет стены, тускленькая лампочка, забранная мелкой решеткой, заправленная по всем правилам солдатская койка, табуретка рядом с тумбочкой. Слева от входа в углу жестяная раковина с водопроводным краном, под ней — ведро с крышкой. Нет, однозначно — кича. Или камера предварительного заключения… На мгновение проскальзывает подленькая мыслишка, что вот сейчас запрут здесь господина штабс-капитана и… А что «и»? Если уж не верить «Тесле», то не верить никому! Да и на свободе я нужнее, тем более, что разногласий у нас никаких нет. Но червячок сомнения шевелится… или это обстановка навевает? И не только обстановка!..

— Суть эксперимента такова. Вы должны пробыть в этой комнате в одиночестве пятнадцать минут, после чего выйти и рассказать нам свои ощущения. Если почувствуете себя не очень хорошо, нажмите вот эту кнопку. — Академик показывает на стену и продолжает серьезным тоном излагать правила. — Для Вашей же безопасности прошу отдать оружие Петру Всеславовичу.

За мгновение все сомнения и мысли о подставе снова прокручиваются в голове… Нет, играть, так по-взрослому! Расстегиваю «сбрую» и отдаю шашку и кобуру с люгером вместе с ремнями Воронцову, который, видимо поняв мое состояние, пытается ободряюще улыбнуться.

— Обыскивать будете, Иван Петрович? — Развожу руки и делаю вид, что пытаюсь стать к стене.

— Денис!.. Анатольевич… — Павлов пытается что-нибудь сказать, желая скрыть свою неловкость. — Давайте поговорим через пятнадцать минут.

Дверь закрывается, и я остаюсь в одиночестве и тишине с головой, полной сумбурных мыслей. Наверное, все-таки правильно говорят, что хуже опасности только неизвестность. Заваливаюсь на койку и еще раз обвожу взглядом помещение. Пока все то же самое, ничего не изменилось… А, может, это — просто розыгрыш? Может, академику скучно и он так развлекается? Смотрит сейчас через незаметную дырочку в стене и ждет, когда начну истерить. А вот хренушки вам! Не дождетесь!..