Бешеный прапорщик. Части 1-9 (СИ)

   - Неласково гостей встречаешь, нехорошо это. - Усатый сплевывает на землю рядом с моим сапогом и щелчком отправляет окурок на крыльцо.

   Заметив такое вопиющее издевательство над армейским порядком, в дверях тотчас появляется дневальный и вопросительно смотрит на меня. Машу ему рукой, чтобы исчез, одновременно подмигивая так, чтобы этот тип ничего не заметил. Боец скрывается, понятливо кивнув.

   - Во-первых, я тебя в гости не звал. Во-вторых, здесь мусорить не надо. Хлопотно это. Курят у нас вон там. - Показываю ему за спину в сторону курилки. - Третий раз спрашиваю: чего явился?

   Из-за казармы появляется несколько погранцов и устраивается в курилке, краем глаза наблюдая за нашим общением.

   - Как я посмотрю, больно ты борзый, господин хороший. Имя, может, скажешь своё? Не благородием же тебя называть. - Хамит гостюшка незванный.

   - После тебя. И подумай хорошенько, ты действительно хочешь это знать, или так, сдуру, интересуешься?

   - Не пугай, пуганые уже, и не раз. Меня кто Вениамином Яковлевичем называет, а кому повезло, - тот Беней зовет... Слушай сюда, господин официер. Больно мутный ты, непонятный. В погонах, а феню мал-мала разумеешь. Не из лягавых ли, часом, золой не сыпался? (Полицейским нижним чином не был?) - Не дождавшись ответа, продолжает. - В-общем, потолковать с тобой люди хотят. Ни один хозяин таких темных не любит, и на земле своей не терпит. Вечерком, часиков в восемь в трактир заваливай. Там и все вопросы обкашляем.

   - Делать мне больше нечего, как по малинам шляться.

   - Тебе девчонка малая сказала уже, что ейный братец подо мной ходит? Не придешь сегодня, я ему поутру ноги переломаю и грызунам (нищим) отдам. Будет христарадничать на паперти. Так, что подумай. Тебя иван на толковище зовет, понимать надо.

   Ну, то, что иваны впоследствии стали называться паханами и ворами в законе, я знаю. Похоже, сам того не желая, разворошил блатной муравейник. Но вот угроза мальчишке - это серьезно. И требует адекватного ответа. Тем более, сам собирался за ним. Только вот разговаривать таким тоном со мной не стоит. Короткий свист, бойцам из курилки добраться до нас - пара секунд, не больше. Один запускает в петлю ремень, который змеей обвивается вокруг горла усатого и сильно дергает назад, двое, подскочив с разных сторон, пинками под коленки делают ему поперечный шпагат и берут ручки на рычаг локтя. Получается этакое живое распятие. Полузадушенный и обездвиженный, бандюган несколько секунд пытается придти в себя. Наконец, ему это удается.

   - А что мешает мне тебя сейчас землицей одарить? Полтора аршина на три. Места у нас много, даже убивать не будем, так закопаем.

   - Ах ты, су-х-р-ш-ф... - Боец, натянув ослабленный ремень, превращает нехорошее выражение в набор свистяще-хрипяще-шипящих согласных. Затем легонько отпускает, все же человеку вопрос задан, ответить надо. - ... Х-рм... Если я не объявлюсь через полчаса, Штакет мальчишку вечером же кончит...

   Понятно, парня в заложники взяли, в террористов играем. Делаю знак своим, чтобы отпустили.

   - Значит так,.. Беня. Сегодня в восемь я буду в трактире. А ты сейчас поднимаешь свой бычок, и как можно быстрее убираешься отсюда, пока я не передумал. Все понятно?

   Отпущенный придурок крутит руками, видать, мои его крепко растянули. Или тянет время, не желая признавать свой проигрыш. Шлепок пряжкой ремня по ягодице заставляет его почти по-бабьи взвизгнуть и дернуться к крыльцу, где до сих пор лежит его "подарок". Засунув окурок в карман, Вениамин, как, блин, его... Яковлевич, злобно озираясь, удаляется в сторону КПП в сопровождении бойца, небрежно помахивающего ремнем, а я иду думу думать и составлять планы на вечер. И первое, что делаю, - озадачиваю дежурного на предмет найти вольноопределяющегося химика-затейника Горовского.

  *