Бешеный прапорщик. Книги 1-9

– Не, он сказал, штоб я нашёл того, кто их сюда привёз и сказал ешо, што эт-та очень срочно и важно.

Блин, не дадут поработать спокойно. Можно, конечно, забыть, в смысле забить, но вдруг там действительно что-то важное?..

– Ладно, пойдём, покажешь мне, кому там спокойно не сидится…

Спокойно не сиделось Барановскому. Не успел я шагнуть в камеру, как услышал немного неожиданное:

– Ну наконец-то! Здравствуйте, Денис Анатольевич!..

Это я так понимаю, человек свою осведомлённость показать желает, цену набивает. Ню-ню, старайся, энциклопедист кладбищенский.

– Вам здоровья желать мне как-то не хочется. Да и не к чему оно вам.

На лице подпола мелькает недовольная гримаска, тут же сменяемая улыбкой.

– Полноте Вам, господин капитан. Не скажу, что обстановка соответствует приличному знакомству. Но рано, или поздно мы должны были встретиться.

– Мы вчера уже встречались, любезный. Вам этого недостаточно? Как голова, не болит?

– Если бы не Ваша… э… не совсем уместная привычка чуть что сразу пускать в ход грубую силу, господин капитан, наша вчерашняя, да и сегодняшняя встреча могла бы пройти совсем по-другому… Итак, мы можем спокойно поговорить о том, что представляет интерес для нас обоих?..

– А что, у нас могут быть общие интересы? Вот уж не думал.

– Могу я поинтересоваться, почему Вы с таким остервенением защищаете никчёмного и безвольного Николая Второго? – Барановский оставляет мою шпильку без внимания. – Что-то личное?.. Не думаю. Тем более, что мы Вами интересовались давно и по отзывам довоенных знакомых особых симпатий к императору Вы не испытывали. Что изменилось? Хотя – нет, перефразируем вопрос. Насколько слепа Ваша преданность? Иными словами, можно ли чем-то её поколебать?

– Возможно, господин полковник, Вам не приходилось об этом слышать, но я присягал Императору и освободить от присяги меня может только он.

– Не будем обмениваться колкостями, Денис Анатольевич. Я тоже присягал, но любой здравомыслящий человек прекрасно понимает разницу между действительностью и театральным фарсом. Все эти благоглупости придуманы для овечек, чтобы шли себе смирно в стаде и не разбредались. А Вам не приходило в голову, что вместо такой овечки можно стать пастухом и гнать стадо туда, куда надо тебе?.. – Барановский уже позволяет себе язвительно улыбаться. – Скажу открыто, Вы ещё можете это сделать. Даже несмотря на вчерашнее. Если Вы согласитесь помочь нам, Ваши действия будут очень высоко оценены. Вы не пожалеете!..

– Надеюсь, Владимир Львович, сумма вознаграждения составит не тридцать сребреников?

– Опять Вы за своё! Оставьте Бога ради эту романтику Брюсовским юношам бледным со взором горящим! Поймите, так, или иначе Вам придётся помочь нам. У Вас, простите, нет другого выбора. Прошу выслушать меня спокойно и хладнокровно, Денис Анатольевич! То, что Вы испортили вариант с Великим князем Кириллом – по большому счёту ерунда. Он всё равно должен был стать мимолётным персонажем. Сейчас он у вас в руках, – ну и что? Есть ещё Борис и Андрей Владимировичи.

– А есть цесаревич Алексей!

– Бросьте! Вы сами прекрасно знаете, что он безнадёжно болен. Для чего продлять мучения ребёнку? По Вашему это гуманно?..

Ну ни хрена себе куда тебя занесло! Скоро до эвтаназии доберёмся. И я первый её тебе устрою!..

– Вы случайно себя Богом не возомнили, господин подполковник? Решать кому сколько жить – его прерогатива.

– Не будем сейчас дискутировать по пустякам… Вы, наверное, не знаете ещё, что сегодня утром погиб Великий князь Михаил Александрович… Не огорчены, не шокированы? Значит, Ваша преданность, всё же, имеет какие-то пределы? Он же наряду со старым императором Вас приблизил и возвысил… Я ещё раз прошу остеречься от опрометчивых действий, господин капитан… Почти одновременно с этим скорбным событием была захвачена вотчина академика Павлова, с которым Вы также в близких отношениях. И где до последнего времени проживала Ваша супруга с дочерью…

Только после третьего удара в голове мелькает запоздалое понимание загадочной фразу Келлера о Даше. После пятого решаю остыть и отпускаю Барановского, который сползает по стеночке на пол, где и начинает учиться заново дышать.