Бешеный прапорщик. Книги 1-9

Он оказывается прав, очень узкое ущелье, или довольно широкая расщелина проходит под острым углом к хребту и издали совсем незаметна. Подъём хоть и небольшой, но двигаемся медленно, это нашему проводнику в ичигах из воловьей кожи хорошо, а под нашими уставными подошвами камешки-то похрустывают.

Вскоре всё меняется. Расщелина расширяется наподобие воронки, одновременно поднимаясь каменистой осыпью метров на десять вверх и заканчиваясь небольшой, достаточно ровной площадкой, за которой торчат два каменных "зуба", образуя ещё одну, даже не расщелину, а трещину. И, судя по всему, нам – именно туда, других вариантов я что-то не вижу…

Забираемся наверх и сразу лезем в щель между скалами. Точнее, лезет неугомонный Вачэ, но первый же шаг отзывается бзыньканьем оборванной струны!.. Растяжка, б…!.. Откуда?!.. Последнее, что замечаю краем глаза – метнувшегося между мной и вспышкой "призрака", взрывная волна швыряет меня на щебёнку, как финальный аккорд в голову прилетает солидный булыжник, гася сознание…

* * *

Прихожу в себя от потока воды, обрушившегося на голову. Бурного, но небольшого, где-то с ведро. И сразу приходит понимание того, что не так всё хорошо, как хотелось бы. Тело во многих местах саднит, видно, крепко приложило меня камушками. Но самое хреновое в том, что руки связаны за спиной, а сам валяюсь посреди лужи в окопе и слышу довольное ржание и какую-то фигню типа "Хер шей йолунда"(всё в порядке). Учитывая, что ни шашки, ни люгера, ни сбруи, ни сапог при мне нет, вывод один – я у турок. Хреноватенько, даже очень!..

Долго раздумывать мне не дают, два бусурманина рывком вздёргивают меня в вертикальное положение и волочат по траншее, подсвечивая себе в кромешной тьме масляным светильником. Путь недолгий, метров двадцать, поворот налево, ещё десяток шагов, и мы пришли. Один из конвоиров стучит в дверь, затем приоткрывает её и, очевидно, докладывает кому-то невидимому что-то навроде "Кырбыр мындыр, Халиль-бей!". Очевидно, получив разрешение, вталкивают меня внутрь и вваливаются следом.

А картинка открывается живописная! Зажжённая в полнакала "летучая мышь" даёт достаточно света, чтобы разглядеть всё и всех. На столе стоит миниатюрный примус, сверху на нём – мисочка с песком, сама джезва стоит рядом. Людей трое. Двое сидят, потягивая из маленьких чашечек свежесваренный кофеёк. Хозяин этой берлоги, офицер-турок, погоны один в один слизаны с немецкого гауптмана, по местному называется "юзбаши". Холёное лицо с ухоженными усиками, чуть с горбинкой нос, аккуратная прилизанная стрижка, небольшая папаха-калпак лежит рядом на столе. А вот второй – поколоритнее. Широченные штаны наподобие запорожских шаровар заправлены в сапоги, сверху – пёстро-полосатая рубаха "мэйд ин соседний чум", расшитая узорами безрукавка от того же дома мод, на голове какой-то непонятный тюрбан, широкий, сантиметров в двадцать пояс, раз надцать обмотанный вокруг пуза. Поверх него натянута стандартная армейская сбруя, на ремне болтается, судя по истёртости ножен, кривая прапрадедовская сабля и аж два то ли ножа, то ли кинжала. За пояс заткнут, скорее всего, рейхсревольвер лохматого года выпуска, через плечо висит бандольерка с патронами к нему… Ага, и на боку кобура с моим люгером… Интересно, что за чингачгук?.. Третий, стоящий за капитаном – ефрейтор-очкарик, скорее всего денщик, или писарчонок, уж больно выражение мордочки характерное…

– Ты кто, гяур? – Последний переводит на русский фразу своего начальника. Причём, хорошо переводит, акцент почти не слышен.

– А ты кто такой, чтобы я тебе отвечал? – Начало диалогу положено, а там посмотрим.

– Тебя взяли в плен нэфэры доблестного юзбаши Халиль-бея, и он желает знать кто ты и что тебе здесь понадобилось! Отвечай, гяур!

– Хорошо, переводи. Штабс-капитан Пупкин Порфирий Дормидонтыч, 777-й Нижне-Задрищенский запасной пехотный полк. Заблудился в темноте.

То ли интонация подвела, то ли турок-юзбаши хорошо знал географию, но он мне не поверил и чего-то буркнул вслух. О чём тут же поведал переводчик:

– Ты лжёшь, гяур! Говори правду, если не хочешь умирать в мучениях!..

Живописный абориген что-то говорит турку, затем вылезает из-за стола и, подойдя вплотную, размашисто бьёт мне в поддых. В смысле – пытается. Скручиваюсь по касательной к удару, перенос веса на правую ногу, левая цепляет подколенный сгиб и направляет падающую от неожиданности тушку немного в сторону и вниз… Вслед за этим тут же прилетает от кого-то из конвоиров щедрая оплеуха, роняющая меня рядом. Полежать не дают, тут же поднимают и ещё одним ударом снова роняют на каменный пол… Снова подъём, поднявшийся разряженный бабуин, тьфу ты, бедуин, или кто он там, хватает меня за волосы, заставляя задрать голову и, вытащив один из своих кинжалов, явно собирается перерезать мне глотку, но его останавливает недовольный возглас юзбаши. Убрав свою железяку из-под подбородка, он возвращается на место, декламируя что-то на своём языке в мой адрес.