Бешеный

— Марина, — оборвал меня стальным тоном, не терпящим возражений. — Я осетин, а не чукча. Не надо мне задвигать эту херь. Я отправлю за вами машину и чтобы все были у меня. Поняла?

— Да.

А как я могу не понять?

Всё предельно ясно.

Впрочем, как обычно.

— Хорошо. Я соскучился, Веснушка, — добавил более миролюбивым тоном, что значило — я прощена. — Надень сегодня моё любимое бельё. После ужина отправим детей в кино.

Сползла по стене вниз и, закрыв лицо руками, заплакала.

Дигоев подмял меня под себя окончательно. Каждая моя попытка поднять голову заканчивается вот так — полной капитуляцией с моей стороны и его безоговорочной победой. И каждый раз я прогибаюсь всё сильнее. Скоро от меня ничего не останется и я растворюсь во власти и силе человека, завладевшего моей жизнью.

* * *

— Как прошёл твой день? — Руслан отрезал внушительный кусок от стейка и отправил его в рот, не сводя с меня пристального взгляда.

А как мог пройти мой день?

Да как всегда.

Никак.

Из клиники я давно уволена. Искать новую работу бессмысленно — Дигоев не позволит обрести независимость. Как он сказал: «Тебе всего хватает». То есть, он решил, что работа мне не нужна.

И как у меня прошёл день?

Смешно.

— Как обычно, — отвернулась к детям.

Ксюша весело что-то щебетала, показывая Сашке новый набор для рисования, который купил ей «папочка», а Саня изо всех сил делал вид, что ему это очень интересно.

Я улыбнулась, глядя на своих чад.

— Что с тобой? Плохое настроение? — прищурился, изучая меня, пронзая своим взглядом.

— Не важное, — и так уже несколько месяцев.

— Поделишься со мной? — прошептал вкрадчивым голосом и накрыл мою руку своей.

У него всегда очень горячая и приятная на ощупь кожа. И пахнет от него безумно… Красив и статен. А ещё с ума сойти как богат и могуществен.

И если бы наши отношения начались не так… Я бы точно влюбилась в него.

Но после той ночи в гостинице я чувствовала себя рядом с ним, как на краю пропасти. Глубокой, бездонной. Тёмной и страшной. И все его попытки расслабить меня или как-то возбудить заканчивались тем, что я закрывала глаза и превращалась в камень.

Тогда он просто снимал с меня трусы, раздвигал ноги и трахал. Нет, боли больше не было и он не позволял себе ничего лишнего. Даже позы менял редко… И да, я возбуждалась и даже получала оргазм. Он довольно искусный любовник и с этим не поспоришь.

Но дикий страх не покидал меня. Я не чувствовала себя живой рядом с ним. Он, как ледокол, сметающий, превращающий в пыль всё на своём пути.

Вот и сейчас он не просил меня поделиться с ним своими переживаниями, как могло показаться со стороны. Он требовал, обязывал рассказать.

И я не смела ослушаться, потому что потом, когда мы останемся наедине, он заставит меня говорить… Будучи во мне.

Он сильно сожмет мои запястья своей рукой и, войдя в меня до предела, заставит рассказывать ему причину моего плохого настроения. И я буду рассказывать… Пока он трахает меня. Трахает и смотрит в глаза своим бешеным взглядом. В его глазах я буду видеть помешательство… И буду бояться. А потом кончу под ним, так же глядя в ненавистное лицо, на котором увижу торжествующую ухмылку.

Он продолжит вбиваться в меня, пока не кончит, всё так же непрерывно глядя в глаза. И я не посмею отвести взгляд.

— Это всё глупости. О какой свободе ты говоришь? Ты не в рабстве. Разве я обижаю тебя? Нет. И хватит об этом, — ответит после и, притянув к себе, прижмёт меня к своей широкой груди, покрытой мягкой густой растительностью.

— Марина? — он сжал мою руку чуть сильнее и я, заморгав, вышла из ступора. — Что такое?!

Да, действительно… Что?

Что ответить ему?

Что я расстроена из-за его выписки, потому что теперь он будет рядом чаще? Или что я хочу завязать с этими отношениями, но не знаю, как это сделать?

— У меня живот болит, — ляпнула первое, что пришло в голову и тут же пожалела о сказанном.

— Что-то съела? — он нахмурился, опустив взгляд на салат, который я так и не поела. — Или, наоборот, ничего не ела? Марин, ты плохо питаешься?

Я с трудом поборола желание закатить глаза. Конечно, он беспокоится, чтобы из строя не вышла. Как же тогда он будет меня иметь?

— Всё нормально. Просто… Так бывает, ничего страшного, — улыбнулась, надеюсь, получилось не очень фальшиво.

— Нет, не нормально. Ты похудела и стала бледной, — настаивал на своём. — Ну-ка, поешь. Давай, не обсуждается.

И я ела. Не чувствуя вкуса и пережевывая как попало.

— Когда у тебя были месячные? — спустя пять минут разглядывания меня так и эдак, задал вопрос. — Может ты беременна?

Я поймала на себе заинтересованно-обеспокоенный взгляд Саши и почувствовала, как начинает покалывать кожу лица — краснею. Дожили…

— Прекрати, — задохнулась от смущения перед сыном и многозначительно округлила глаза.

Руслан взглянул на Сашку и продолжил вполголоса:

— Тест завтра сделай.

Да, Дигоев следил даже за моими задержками. Он панически боялся беременности, хоть и не любил презервативы.