Бешеный

— Хорошо, завтра поговорим. Я тоже кое-что хочу сказать… Ты меня не жди сегодня, ложись спать, — Антон говорил как-то сухо и тихо, но Маша на это не обратила внимание, переживая, что не вышла из комнаты — уж очень высокая громкость у динамика.

— Пока, — и поспешила отключиться, пока у Сани окончательно не снесло черепушку. — Не смотри на меня так. Я не могу сказать ему по телефону. Это подло.

Парень фыркнул и, поднявшись с кровати, начал одеваться.

— А бегать трахаться со мной каждый раз, когда он на работе — не подло. Интересно как у тебя всё получается.

— Саш, — обняла его за шею и притянула к себе. — Я твоя, Саш. Твоя. Просто дай мне немного времени.

* * *

— Ксюша? Ты что тут делаешь? Я же просил не бродить без охраны в такое время! — Руслан, казалось, растерялся, увидев её на пороге своего дома, но быстро пришёл в себя и тут же «включил» строгого надзирателя. — Позвонить не могла, что ли? Тебя бы забрали. И какого хера ты сама за руль села?!

Ксюша горько усмехнулась. Руслан — это Руслан. Даже если с неба посыпятся камни — он будет ругаться, что шапку не надела.

— Даже не спросишь, почему я приперлась?

— Приперлась, значит, надо так. Заходи, — взял её за руку и завёл в дом, в котором она не была с тех самых пор, как ушла отсюда ещё ребёнком.

А здесь ничего не изменилось. Как будто ещё вчера мама тащила её, плачущую, за руку, а Руслан просто стоял и смотрел им в след. Ему было больно. Невыносимо больно. Ксюша знала это, всегда чувствовала его.

Ксюша не раз хотела спросить маму, за что та травила Руслана, почему была такой жестокой. Но не смогла. Боялась, что возненавидит кого-нибудь из них. Тогда она запретила себе думать и говорить об этом. А теперь все воспоминания нахлынули сбивающей с ног волной и девушка заплакала. Тихо, без истерик, лишь слёзы покатились по веснушчатым щекам.

— Иди сюда, — Руслан без всяких вопросов притянул её к себе и обнял.

— Я люблю тебя, Рустик… — всхлипывала, уткнувшись в его грудь и понимала, что не сможет больше жить вдали от него.

Если же он выгонит — тогда просто не имеет смысла дальше существовать.

— Я тоже тебя люблю, — он понимал её без слов и не лез с дурацкими, никому не нужными нравоучениями и вопросами.

Просто ждал, пока она заговорит сама.

Спустя полчаса сидели на диване, пили чай. Ксюша была заботливо укутана в плед, а Рус бездумно щёлкал пультом.

— Я из дома ушла. Насовсем.

— Я понял, — ответил, не глядя на неё, продолжая переключать телевизионные каналы.

— У тебя поживу, если ты не против…

— Не против.

— Не спросишь, почему ушла?

— Сама расскажешь.

— Мама привела домой своего психотерапевта… Из-за того, что я люблю тебя, — звучало как-то глупо и было бы даже смешно… Если бы не было правдой. — Сеанс проводили. Считают меня больной.

— Хочешь, я ему печень вырву? — Рус повернулся к ней и посмотрел в глаза.

Он не шутил. И Ксюша знала об этом. Она всё ещё помнила того педофила Валика… Его так и не нашли.

— Нет, не надо… Просто скажи мне, я правда больна? Сумасшедшая, да?

— Нет. Ты не больна. Ты просто моя. Мне принадлежишь. Для меня ты родилась, Ксюш. Но я не умею ценить такие вещи… В моих руках все ломается. И я боюсь тебе навредить. Поэтому мне легче считать тебя маленькой девочкой. Маленькую девочку я не обижу, не сломаю. Не ты больна, а я. Я не могу сделать тебя счастливой и отпустить не могу.

Ксюша подползла ближе и, положив голову ему на плечо, прошептала:

— И не отпускай. Лучше уничтожь меня, но не отпускай.

Руслан оттолкнул её и резко вскочил с дивана.

— Ты не представляешь даже, кто я такой, Ксюша! Я не тот, кого ты нарисовала в своём воображении!

— Я знаю кто ты, Бешеный. И знаю, почему тебя так называют. И мне всё равно.

Рус хмыкнул.

— Знает она! А как я с матерью твоей познакомился, знаешь?! За что она травила меня, знаешь?!

Вот она, та самая больная тема… То, что вбилось между ними клином и разрушило маму и Руслана. Отчего-то Ксюша не хотела знать, но видела по взгляду Руса, что придётся…

* * *

Ксюша откинулась на спинку дивана и бездумно уставилась в потолок. Луче бы она не знала. Лучше бы не говорил он ничего. Словно тупой ржавой пилой по сердцу и нервам его признание. Сколько лет прошло… А мама все эти годы живёт со своей болью. Мается.

Но и Руслан не счастлив от того, что сотворил тогда. Он сполна заплатил за свой поступок и если кому и судить его, то точно не ей, не девчонке, ради которой он остался в этом городе, которую оберегает и опекает в то время, когда с мамой у них не лучшие отношения.

И всё же… Лучше бы ей не слышать того, что услышала из его уст.

— Я в клуб поеду. А ты выбирай любую комнату, постельное найдёшь в шкафу, — Руслан поднялся на ноги и, не дожидаясь её ответа, пошёл к двери.

Ксюшу словно кипятком окатило. Была в его взгляде какая-то дикая обречённость. Боль, ярость… Как будто за этим напускным спокойствием горела в ужасном огне душа, кричала, хваталась за открытые кровавые раны и выла от одиночества.

— Рус!

Он замер у двери и, склонив голову вниз, вздохнул.

— Что?

— Не уходи. Пожалуйста.