Бесики

Ираклий окончательно убедился, что без решительных переговоров с императрицей ему не обойтись, и приказал царевичу Левану и католикосу Антонию готовиться к далёкому путешествию. Дольше ждать было невозможно. Иоанн Мухран-Батони не привёз из Ахалциха никаких утешительных новостей. Недавно назначенный ахалцихский паша неожиданно стал вести себя так, как будто не Турция добивалась мира с Грузией, а наоборот. Переговоры не привели ни к какому согласованному решению и были отложены до получения ответа от султана. Очевидно было, что, захватив Крым, Россия тем самым нанесла туркам чувствительный удар и что в Стамбуле считают полезным заключить мир с Грузией. Однако поражение генерала Сухотина у Поти так ободрило ахалцихского пашу, что он не видел нужды идти на большие уступки. Он прекрасно понимал, что Турции нелегко враждовать с грузинским царём, но ему было также известно, что Ираклий, измученный набегами лезгин, жаждет мира с ахалцихским пашой.

Несмотря на бесплодность этих переговоров, в Тбилиси распространились слухи о мире с султаном; эти слухи совпали с известием об уходе русских войск из Грузии. Слухи и сплетни росли, как болотная трава. Особенно шумели купцы, которые прослышали, что царь собирается завести собственное регулярное войско, и боялись, что расходы по содержанию этого войска лягут на их плечи.

В городе на каждом шагу можно было слышать разговоры:

— Слыхали?

— Что?

— Оказывается, государь повелел, чтобы каждый, кто может держать оружие в руках, служил в царских войсках.

— Что ты? Как это так? Все обязаны?

— Конечно все! А ты хочешь, чтобы Стефан кушал плов, а Погос держал ружьё? Так, что ли?

— Что ты, разве это можно?

— Русские ушли, — на кого же нам теперь надеяться? Или, по-твоему, нам войска не нужны?

— Конечно, нужны! Надо удержать русских здесь.

— Удержать… Тебя, что ли, об этом спросят? Вот погоди, как на службу призовут да ещё налог заставят платить по двенадцати туманов в год, тогда посмотрим!..

Временами разговоры принимали такой опасный характер, что собеседники начинали шептаться и оглядываться по сторонам — не подслушивают ли царские чиновники. Особенно горячился, известный своей смелостью, купец Стефан Бастамашвили, который не стеснялся царских чиновников и все свои мысли высказывал откровенно.

Однажды среди беседующих купцов неожиданно появился старшина Иосиф Бебуташвили. Стефана хлопнули по колену, предупреждая его, чтобы он замолчал; но Стефан и при Иосифе продолжал свои смелые речи, чем привёл в смятение остальных купцов. Высказываться так дерзко против государя, да ещё в присутствии важного царского чиновника, значило обречь себя на гибель; перепуганные купцы не знали, куда им провалиться. Но совершенно неожиданно для них Иосиф даже не пожурил Стефана.

Старшина был частым гостем в русском посольстве, и благодаря его близости с послом капитан Львов был подробно осведомлён обо всех этих событиях.

Двадцатого ноября Львов послал Панину письмо, в котором, между прочим, писал:

«…из переписки моей с генералом Сухотиным, которая недавно была переслана мною вашему сиятельству, узнаете о действиях царя Ираклия, а также о заключении нм мира с ахалцихским пашою. Этим заключённым миром его светлость навлекли на себя большинства своих подданных, особенно усердных к нам князей, явное недовольствие, что вместе с полученным известием о покорении нами Крыма весьма поколебало царя Ираклия, который, чтоб это весьма непристойное к нам действие как-нибудь искупить, искал разные средства, и отчасти его искупил походом на Хортвиси и разорением турецких сёл…»

Ираклий также прекрасно знал, что происходит в городе, но в настоящее время его совершенно не беспокоило недовольство горожан и двух-трёх князей: с внутренними затруднениями он легко мог справиться. Гораздо больше волновала его надвигающаяся на страну опасность: Ираклий знал, что, когда в Грузии не останется больше русских солдат, шайки горцев-грабителей со всех сторон, как стаи волков, набросятся на страну.

В день 30 декабря, накануне отъезда Левана и Антония в Россию, Ираклий созвал совещание. Кроме членов посольства на совещании присутствовали мдиванбеги и сардары. Государь желал обсудить вместе с ними условия, на которых Грузия могла бы войти в русское подданство. Эти условия были заранее выработаны им, и сейчас он прочёл их присутствующим.