Бесики

Гогия поднял Бесики и, поставив его на ноги, пустился вниз, словно проваливаясь в глубокую тьму. Бесики, скользя и падая, последовал за ним. Он ударился грудью о выступ скалы и расцарапал себе в кровь лицо об острые камни. Наконец, не удержавшись, он просто покатился вниз и грузно шлёпнулся в мягкий, как тесто, мокрый песок. Бесики не в силах был пошевелиться; шум Куры, кипевшей водоворотами в теснине под мостом, оглушил его, и он не расслышал, как позвал его Гогия. Щека его очутилась в воде, которая быстро набралась в ямку, выдавленную в песке его головой.

— Что с тобой, Бесики? — изо всех сил тряс его Гогия. — Ты не можешь двигаться?

Подхватив Бесики на руки, словно ребёнка, Гогия с шумом вошёл в воду и посадил его в заранее приготовленную лодку. Лодка накренилась и наполовину наполнилась водой. Если бы Гогия сел в неё, не вычерпав воду, она неминуемо пошла бы ко дну. Думать было некогда, — по мосту бежали стрелки с ружьями. Гогия изо всех сил толкнул лодку к противоположному берегу и сам поплыл за нею. Течение быстро увлекло их, и они скрылись за скалой. Через минуту они очутились около устья речки Дабаханки. Гогия вытащил Бесики из лодки, взвалил его себе на спину и скрылся под сводами моста. Освободившаяся лодка отвалила от берега, и её понесло вниз по течению. С моста сейчас же послышался сухой треск выстрелов. Гогия оглянулся.

На башне стояли сторожа, которые факелами освещали путь человеку, осторожно спускавшемуся по оставленной беглецами верёвке. Гогия как-то по-особенному хмыкнул, что должно было выражать радость по поводу удачи и насмешку над преследующими. Через мгновение он, подхватив свою тяжёлую ношу, стал взбираться вверх по тропинке и скоро скрылся в узком тёмном переулке.

Когда Бесики пришёл в сознание, он увидел, что лежит в маленькой комнатке с низким потолком, которая была освещена только плошкой. Около него стояли двое мужчин. Один из них был Гогия Патрели, а другой — лекарь Иване Турманидзе.

— Ну, как ты себя чувствуешь, Бесики? — с отеческой заботой спросил Гогия. — Как тебе не стыдно? Или ты не мужчина?

— Где я?

— Не бойся, мы в безопасности! Болит у тебя что-нибудь? Вот я привёл к тебе Иване. Узнаёшь его?

— Иване?

— Да, нашего Иване Турманидзе.

— Ну-ка, разденем его, посмотрим, что с ним, — прервал их лекарь и тотчас же принялся расстёгивать застёжки на одежде Бесики.

— Не беспокойся, переломов нет! — успокоил он Бесики после того, как внимательно осмотрел его. — Правда, расшибся ты жестоко, и вся кожа у тебя на руках содрана. Но это пустяки! От моей мази за неделю заживут все раны.

Пока Турманидзе смазывал и перевязывал раны, Гогия рассказывал Бесики о том, что происходило в городе.

— Настоящее татарское нашествие. По городу бегают люди с факелами, ищут в каждом уголке. Говорят, что государь обещал сто золотых тому, кто поймает Бесики. Человек пятнадцать уже арестовано, но не могут же все они оказаться тобой! Совсем растерялись мандатуры! Поймали одного борчалинского татарина: ты, дескать, только прикидываешься татарином, а на самом деле ты и есть Бесики! До утра, наверное, многих заберут — даже священников. Мало ли как мог Бесики переодеться!

— А ты разгуливаешь по городу без опасений? — спросил Бесики.

— Конечно! Ведь никто не знает, что и устроил твой побег! Я первый суетился и бегал по улицам. То зову: «Скорее сюда, он здесь!», то кричу: «Вон он, там, держите его!» И того татарина тоже я заставил арестовать.

— Где мы сейчас?

— Не всё ли тебе равно? Нас здесь никто не найдёт. Чего ещё тебе надо?

Турманизде ушёл. Гогия собственноручно покормил больного и пожелал ему спокойной ночи.

Бесики думал, что на следующий же день поднимется с постели, но ошибся. На следующий день боль стала сильней, и он очень мучился. На третий день ему так сдавило грудь, что он едва мог дышать. Турманидзе дважды навещал его и перевязывал ему раны.

Лишь через десять дней Бесики встал с постели. Всё это время Гогия был с ним. Он приносил ему свежие новости, составлял вместе с ним план побега из города. После долгих рассуждений они решили выйти из города по обходной Телетской дороге, подняться в Коджори и уже оттуда, в полной безопасности, взять направление на Имеретию. В городе уже забыли о бегстве Бесики; все были уверены, что его давным-давно нет в Тбилиси. Теперь переодетому Бесики уже было нетрудно ускользнуть из города незамеченным.

Вскоре настал и долгожданный день. С утра стояла тихая и ясная погода, солнце ласково светило, был лёгкий мороз. Над крышами бань клубился пар, который поднимался к вершине нарикальского холма и облаком окутывал высившуюся на скале крепость. Город был полон обычного шума; слышались стук молотов в кузницах, скрип аробных колёс, свист плетей, топот копыт и голоса прохожих.

Бесики окинул на прощание столицу долгим взглядом. На глазах у него были слёзы.

Перед ним промелькнула вся его прошлая жизнь.