Бесконечная. Чужие (СИ)

Нам не надоедают встречи, словно поясняю кому-то для проформы. Самой себе не подумала бы пояснять столь очевидное. Вряд ли в контексте с нашими встречами какое-либо слово может показаться менее уместным, чем «надоедают».

И вот, пока на улице все хуже некуда, у нас горит огонь. Став испробованным, секс с ним не становится привычным, то есть, не думает превращаться в рутину по ловле кайфа. Нет, спать с ним становится необходимым. Если по какой-либо причине, виновницей которой, как правило, оказываюсь я, мы пропускаем день, его ломает. Летят звонки и недовольное рычание в голосовых и даже текстом. Меня ломает не меньше, поэтому я стараюсь не пропускать. А Рик не только всегда готов – у него всегда есть время.

Мы не ночуем вместе. Он ни разу не стремился, я тоже не упоминала. Если ему есть с кем ночевать, то я не спрашиваю. Черт его знает.

Похоже, теперь я распространяю вокруг себя ауру бурной половой жизни и тотальной сексуальной удовлетворенности, а что (кратко-)временной – так этого ж никто не знает. На работе все резко «вспоминают», что я «вообще-то зашибись красива» и «сексуальная зараза, прям ведьма», и «ноги-попа-грудь», и это «всегда было известно». Мужчины в возбужденном ауте («м-м-м, какая ж она... хоть разок бы ее...»), девчонки злобствуют: фигура – «тва-ю мать, стервам всегда везет», попа «как орех, а спортом совсем не занимается, коза...», ноги «длиннющие – я б с такими тоже вечно в «мини» ходила», сиськи «да накачала, стопудово... такой-то формы...» (эм-м... знали бы они...), волосы – «по два часа на них тратит, вот и опаздывает вечно», глаза – «так, глаза, как глаза, у меня тоже голубые, просто у нее взгляд стервозный, как у ведьмы, мужики ведутся на это»). Короче, на работе у меня кам-бэк, хоть я никуда и не уходила. Теперь по мне захлебывается слюной не один только Йонас.

Рози «со мной»: я обнаружила признаки жизни, начала дышать, зашевелилась, и она выражает свое тому ласковое одобрение. Несколько раз отчетливо, да так, чтобы побольше народу слышало, зовет меня «конфеткой» и вскоре в нашем с ней билатеральном общении успешно закрепляет за мной это прозвище.

Мое воскрешение доходит до того, что я даже начинаю следить за собой, то есть, не просто регулярно мыть голову да не выходить из дома ненакрашенной. Не боюсь признать, что отчасти это из-за него. И для него. Мое собственное тело кажется мне упругим, накачанным тренировками по боди-шейпингу, пропитанным чудодейственными серумами, отполированным скрабами до блеска. Вылупившимся из кокона подобно бабочке. Вся эта галиматья прет изнутри, а сверкаю я снаружи и выгляжу, судя по всему, «на все». Еще бы на мелирование попасть – тогда б больше и желать нечего.

В течение недели я наверстывала упущения более чем годовалого целибата, в субботу, как обычно, приезжаю к маме. На ее расспросы, «а почему это я не хочу остаться у нее ночевать до воскресенья», отбрехиваюсь – у меня, мол, встреча, мы, мол, договорились. Врать ей не хочется, но и рассказывать желания нет. Она может вздумать, что ее дочь «завела себе кого-то», «ой, слава Богу, наконец-то» и ей, маме, срочно нужно с этим «кем-то» познакомиться. А тут ведь не тот случай.

Нет, не тот случай. Просто хорошо, как есть, разве нет? Воскресла, живу, дышу и мне нравится – зачем самой себе все портить?..

Ноябрь плачет, я смеюсь. Ноябрь воет, а мне петь охота, что и раньше-то бывало нечасто.

Близится зима.

***

А потом ноябрю надоедает, что все считают его «осенью» и лишь поэтому не воспринимают всерьез. Ноябрь злится полоумно и слезливо: холод остается и усугубляется, но на смену ветру приходит дождь.

- Привет.

Я оборачиваюсь и утыкаюсь ему в грудь, чтобы потом оказаться в его объятиях. Его руки ощущаю на своей заднице, пока его губы, не дав мне ответить на приветствие, требовательно смыкают, потом размыкают мои губы, а его язык неторопливо, но смачно вдавливает поцелуи мне в горло. Ей же, задницей, кажется, чувствую на себе и любопытно-похотливые взгляды баристы. В ДольчеФреддо любят «киношку», пусть даже любимая кинозвезда баристы по имени «Рози» сегодня не в главной роли.

- Приве-ет, Ри-ик, - тянет Рози, потому что, в отличие от меня, в состоянии говорить.

Сегодня Рик изъявил желание встретиться в обед, и я, может, чтобы развеселить и развлечь Рози, разрешаю ему встретить нас за мороженым.

Сейчас ему плевать на всех вокруг, но, заметив Рози, он прекращает целовать меня. На его лице лишь на секунду рисуется недоуменное разочарование. Должно быть, думал, что я одна, хотел утянуть меня куда-нибудь и заломать там, но теперь не выйдет.

Он тут же входит в русло и просто, но относительно приветливо здоровается с Рози. Затем спрашивает, не убирая рук с моей задницы:

- Чего будете?

- Мы уже всё.

Это уже прямой облом, и он должен был бы оскорбиться, обозлиться.

Ничего подобного:

- Ладно. Пошли?