Бесконечная книга с рисунками от А до Я

Бастиан оторвался от книги. Он вдруг вспомнил длинный коридор больницы, где оперировали маму. Он просидел в этом коридоре с отцом много часов в ожидании результата. Врачи и сестры сновали туда и сюда. Если отец кого-нибудь спрашивал, как идет операция, ему отвечали уклончиво. Потом вышел человек в белом халате, усталый и изможденный, и сказал, что все усилия оказались тщетными и что он очень сожалеет. Он пожал им обоим руки и пробормотал соболезнования.

После этого жизнь Бастиана изменилась. У него было все, в чем он нуждался: и велосипед с тремя скоростями, и электрическая железная дорога, и витамины, и пятьдесят три книжки, хомячок, аквариум с подогревом воды, маленький фотоаппарат, шесть перочинных ножей и еще много чего. Но ему, в сущности, нужно было совсем не это.

Когда-то отец часто шутил с ним, рассказывал разные истории или читал. Теперь он словно вмерз в глыбу льда, и никто не мог к нему пробиться. Даже если Бастиан сидел рядом, отец молчал и глядел отрешенно, и Бастиан не знал, видит ли его отец вообще. И перед телевизором, Бастиан замечал, мысли отца уходили далеко. А за книгой он часами не перелистывал страницу.

Конечно, Бастиан понимал, что отец тоскует. Он и сам вначале плакал по ночам, но постепенно это прошло. Почему же отец никогда не поговорит с ним — ни про маму, ни про другие важные вещи?

•

— Знать бы, — сказал худой огненный дух с бородой из красного пламени, — в чем, собственно, состоит ее болезнь. У нее нет температуры, она не потеет, нет ни сердцебиения, ни воспаления. Она как будто угасает, и всё — неизвестно почему.

Когда он говорил, изо рта вырывались клубы дыма и образовывали фигуры. В конце получился вопросительный знак.

Старый растрепанный ворон, больше похожий на картофелину, в которую как попало натыкали перьев, отвечал хриплым голосом (он был специалист по простудным заболеваниям):

— Она не кашляет, у нее нет насморка, у нее вообще нет никакой болезни в научном смысле, — он поправил очки на своем клюве и вопросительно оглядел всех присутствующих.

— Одно кажется мне очевидным, — сказал жук скарабей. — Между ее болезнью и теми ужасами, о которых рассказывают посланники из разных краев Фантазии, есть какая-то таинственная связь.

— Да бросьте вы, — насмешливо обронил чернильный человечек, — так можно повсюду усмотреть таинственную связь всего со всем.

— Вы не видите дальше края своей чернильницы! — рассердился скарабей.

— Многоуважаемые коллеги, — вмешался призрак с провалившимися щеками. — Давайте не будем ссориться по пустякам. И говорите тише!

Похожие беседы происходили всюду в тронном зале. Может показаться странным, что такие разные создания находили общий язык, но в Фантазии все существа владели по меньшей мере двумя языками: родным и всеобщим, который у них назывался Большим языком.

Вдруг в зале воцарилась тишина, и все взгляды обратились к распахнувшейся двери. Оттуда вышел Сайрон, тот знаменитый, овеянный легендами мастер врачебного искусства.

Он был тем, кого в старые времена называли кентаврами. Конь с человеческим торсом и головой. Сайрон жил в южном краю, и человеческая половина его была чернокожая, только волосы и борода седые и курчавые. На шее его висел золотой амулет, на котором изображались две змеи, светлая и темная, заглотившие хвосты друг друга, образовав овал.

•

Бастиан, пораженный, перестал читать. Он захлопнул книгу, заложив страницу пальцем, и еще раз взглянул на переплет. Те же две змеи! Что бы мог обозначать этот странный знак?

•