Бесконечная любовь

И тут краем глаза я, кажется, вижу фигуру мужчины.

Покалывание пробегает по затылку, и я резко оборачиваюсь, мое дыхание перехватывает в груди. Я прижимаю руку ко рту, делая шаг назад, зажатая между страхом и воспоминанием о фантазии, которая заставила меня ныть от возбуждения, трепещущего по моим венам вместе с ужасом.

Мужчина, одетый в черные джинсы, черную футболку и толстовку с капюшоном, стоит в нескольких футах от меня, на его лице маска скелета, которую я узнаю.

Я узнаю ее, потому что это та же самая, которая была на Веноме, когда он присылал мне свои фотографии.

Теперь мой пульс учащается по совершенно другой причине. Я отступаю еще на несколько шагов, и мужчина движется вперед, приближаясь ко мне, когда я слышу темный смешок, который, клянусь, эхом разносится вокруг меня.

Я знаю, что мне не мерещится, когда слышу голос Ивана, ясный, как колокол в холодном ночном воздухе.

— Беги, голубка.

31

ШАРЛОТТА

Я делаю, как он говорит.

Я бегу.

Я не уверена, куда именно я бегу. Я бегу через ярмарочную площадь, мои ботинки шлепают по земле, но Иван идет со мной в ногу. Я быстро понимаю, что он не просто идет со мной в ногу, он намеренно остается позади меня. Он наклоняется, чтобы направить меня в определенном направлении, и через мгновение я понимаю, что это к соединенным домам в задней части карнавала. Дом с привидениями. Лабиринт. Дом зеркал.

Страх бьется в моих венах чисто инстинктивно, но под ним есть что-то еще. Что-то более темное. Иван не причинит мне вреда. Я знаю это в глубине души, он никогда этого не сделает. Не физически, даже если душевные раны, которые он оставил, все еще свежи. И если он на самом деле не причинит мне вреда, значит, дело в чем-то другом.

В чем-то, чего мы оба хотели долгое время.

Я помню, как Веном сказал мне, что хочет преследовать меня по яблоневому саду. Это далеко от того, но это как-то лучше: тесная, теневая темнота теперь заброшенного карнавала, накануне Хэллоуина, добавляющая слой страха и атмосферы, от которого мой пульс учащается, жар в моей крови поет во мне, пока не распространяется по всему моему телу, другой вид жара, который заставляет меня задыхаться к тому времени, как я ныряю в первый из домов.

Шаги Ивана тяжелы позади меня.

— Беги, голубка, — рычит он, его голос разносится по пространству, пока я клянусь, что слышу его со всех сторон, не зная, откуда он собирается на меня напасть.

Я хочу бежать. И я хочу, чтобы меня поймали.

Дом теперь пуст, в комнатах не осталось ни убийц, ни призраков, ни скелетов, только украшения. Я почти спотыкаюсь о фальшивый надгробный камень, пробегая через одну из комнат, и слышу, как Иван приближается, так близко, что, когда я обхожу медицинский стол, пропитанный фальшивой кровью, мне кажется, что он собирается меня схватить.

Я думаю, единственная причина, по которой он этого не делает, заключается в том, что он еще не готов к окончанию погони.

Я мчусь через дом с привидениями, по коридору, соединяющему его со следующим, в лабиринт. Мое сердце бьется так сильно, что почти причиняет боль, а замкнутость лабиринта, изгибы и повороты только добавляют адреналина. Но это другой вид адреналина, чем тот, что я чувствовала последние несколько дней. Это адреналин, который ведет к тому, чего я хочу. Предвкушение чего-то, что мне нужно, и я думаю, что Ивану это тоже нужно.

Я слышу его шаги и поворачиваю налево, стремительно проносясь по следующему коридору, и выхожу в комнату зеркал, моя задыхающаяся, запыхавшаяся фигура видна со всех сторон.

Иван появляется в зеркале, темной тенью позади меня, и маска все еще плотно сидит на его лице. Я слышу, как за мной хлопает дверь, слышу щелчок чего-то, и он подходит ближе, эта маска скелета улыбается мне в напряженной гримасе.

— Маленькая голубка, — бормочет он, и когда его руки касаются моей талии, я вскрикиваю. — Похоже, я поймал тебя.

Я не могу дышать. Его руки скользят вверх по моей талии, к моей груди через мою тонкую футболку, формируя их в своих руках, когда он притягивает меня обратно к себе. Моя спина прижимается к его груди, моя задница прижимается к его паху, и я чувствую, насколько он тверд.

— Я был твердым с того момента, как начал преследовать тебя, голубка, — рычит мне на ухо Иван, опуская руки к подолу моей рубашки. — Я чертовски пульсирую, думая о том, что я буду делать теперь, когда поймал тебя. Моя маленькая птичка, вырвалась из своей клетки.

Он дергает мою рубашку через голову, оставляя меня в лифчике и джинсах. Я даже не поняла, что в комнате есть стул, но он протягивает руку и хватает тот, который я не видела в темноте, дергает его между нами и толкает меня на него. Я задыхаюсь, издавая испуганный писк, когда чувствую внезапный грубый скрежет веревки вокруг своих запястий, и Иван хватает их, тянет мои руки за спину и связывает их вместе за стулом.