Бесконечная шайка. Стечение обстоятельств

И она набросала карандашом общий план Виланова, обозначив, как пройти к дому. Подпоручик подумал, что за тридцать лет там многое изменилось, Виланов давно стал районом Варшавы, но не захотел разочаровывать хозяйку дома, которая осталась патриоткой Польши, несмотря на своё многолетнее проживание в Дании. Взяв оба карандашных наброска, он тщательное сложил их в блокнот и спрятал во внутренний карман пиджака, предварительно поинтересовавшись у Алиции, не возражает ли она, если он приобщит их к делу о фальшивомонетчиках.

— Не возражаю, — ответила Алиция Хансен. — Не любила я этого Доминика.

Похлопав себя по карману и уверившись, что ценные наброски в безопасности, подпоручик Яжембский встал, намереваясь немедленно возвращаться в Варшаву и действовать, пользуясь новыми данными. Нет, никто не скажет, что его служебная командировка оказалась бесполезной!

— А что касается помощи для нашей несчастной родины, — произнёс вдруг Кайтек, — то, может быть, стоит сказать… Скажу, вы как думаете? — спросил он женщин.

Те лишь молча посмотрели на него. Подпоручик почувствовал, как в воздухе повисло напряжение. Боясь неловким словом нарушить хлипкое равновесие, подпоручик молчал. Не получив разрешения, Кайтек решился говорить на свой страх и риск.

— Поскольку вы ведёте расследование, стоит, наверное, сказать вам об одной странной вещи, которая тут произошла, — вдруг это для вас окажется важным. Видите ли, я сюда привёз свои картины на выставку живописи и графики. По окончании выставкк её экспонаты распродавались желающим. Устроили аукцион и стали продавать. И представляете, все мои вещи до одной были раскуплены! Никто такого не ожидал, а уж я меньше всех. Нет, не хочу сказать, что мои произведения — совершённая дрянь, но и шедеврами их не назовёшь, а тут вдруг участники торгов как с ума посходили, Скупил, кажется, их все один, но торговались трое, отчаянно торговались, с пеной у рта! Вы бы видели, как старались переплюнуть один другого! Я, честно признаюсь, просто обалдел. Мы как раз перед вашим приходом обмывали эту неожиданную удачу.

От такой информации подпоручик тоже малость обалдел, не зная, что о ней и подумать. И какая связь с его делом? Напряжение в комнате вроде бы слегка понизилось, но подпоручик чувствовал, что ему сказали не все, явно скрывая от него ещё какую-то существенную деталь, иначе никак не связать сюрпризы датского аукциона с польским делом о фальшивомонетчиках и второй Хмелевской…

— Может, просто ваши картины оказались хорошими сами по себе и ничего странного в этом нет? — неуверенно предположил подпоручик и по сгустившемуся напряжению понял — промазал. Не надо было, дураку этакому, вообще выскакивать со своими предположениями. Сидел бы, помалкивал, авось хозяева сами бы и проговорились.

— Возможно, вы и правы, — светским тоном сухо ответила хозяйка дома. — Их отличала выразительная цветовая гамма. А ты, Кайтусь, не морочь пану полицейскому голову ненужными глупостями, не напрашивайся на комплименты.

— Да нет, я ведь и сам удивляюсь, — упорствовал Кайтусь.

— Да ладно уж, расскажем, — решилась Иоанна Хмелевская. — Видите ли, пан поручик, чемоданы с картинами у Кайтуся пытались похитить ещё в аэропорту, когда Иоанна сошла с ними по трапу с самолёта. Чуть из рук у Кайтуся не вырвали. Представляете? А потом на торгах буквально расхватали его гравюры. Ну, допустим, они действительно могли понравиться, хотя у нас в Польше никогда не пользовались успехом, между нами говоря. Могли понравиться, но чтобы их из рук друг у друга вырывать… Ну что скажете как специалист?

Специалист почувствовал себя неуютно под взглядами трех пар глаз, в ожидании устремлённых на него, мысли же хотелось выразить словами, которые не полагалось произносить в присутствии дам. Специалист попытался использовать весь свой небольшой опыт работы в экономическом отделе Варшавской полиции.

— А что было в чемоданах? Только картинки, то есть гравюры?

— Была ещё моя ночная рубашка и бигуди, — ответила пани Хмелевская, — Я лично их уложила вместе с гравюрами Кайтека. Поскольку же впоследствии никто не пытался похитить вышеупомянутые предметы, остаётся предположить, что гравюры Кайтека уже в аэропорту представляли для какого-то лакомый кусочек. А в Польше никто никогда ими не интересовался, даже таможенники в аэропорту. Допустим, тут какая-то ошибка, но тогда какая?

Подпоручик Яжембский опять глотнул коньяку, запил кофе и попытался мыслить логично. В конце концов, эти люди рассказали ему все и вправе теперь ожидать разъяснений от специалиста.

— Не знаю, — твёрдым голосом сказал он. — Могла произойти и ошибка. Если, например, они были уверены, что на обратной стороне гравюр налепили, допустим, фальшивые банкноты по пять тысяч долларов штука… Нет. такие купюры не стоит подделывать, трудно сбыть, каждую из них чуть ли не под микроскопом рассматривают… Ну, допустим, сотни, сколько там этих сотен могло поместиться…

— Ой, много! — вырвалось у Кайтека.

— Допустим, и много, но ведь их там не было?

— Не было.