Бесконечная жизнь майора Кафкина

– И это замечательно! – поддержал Вагнер. – Обязательно надо думать о будущем, пытаться определить, куда мы идем. Пишите, Олег, дай бог, из вас получится Герберт Уэллс, хотя, не исключено, что – Оруэлл.

– Мне больше нравится Довлатов, – застенчиво признался Олег.

– А мне ты! – ответила Синтия.

Как странно устроен мир: они были знакомы меньше суток, а уже все было ясно! Женщина создана Творцом, чтобы спасать мужчину, а Олег был слаб и немощен.

Две половинки… Он позвал ее в Россию, и она согласилась. Удалось даже согласовать с руководством Ассоши-эйтед Пресс ее командировку в Москву для интервью с Ксенией Александровной Розе.

Глава 8 На пороге Вечности

В громадном кабинете с семейным гербом-бабочкой сидели в креслах трое: миллиардерша и глава благотворительного Фонда «Татьяна» Ксения Розе, ее внук Олег и Синтия. Впрочем, нет, их было четверо: рядом с бассейном-аквариумом в неподвижности замерла исполинская морская звезда с грустными глазами. Глаза неотрывно следили за людьми, и была в них не только грусть, но еще и зависть.

– Помню, как мы пили с Алексом Вагнером вино в Английском парке, – рассказывала миллиардерша. – Одну бутылку мозельского он мне подарил; я ее до сих пор храню!

– Это ж какая выдержка?! – не удержался Олег. – Может, разопьем по такому случаю, бабуля?

– Но-но! – шутливо прикрикнула миллиардерша. – Во-первых, тебе нельзя употреблять еще два месяца…

– Так я же только понюхаю.

– А во-вторых, какая я тебе бабуля? Где ты видишь бабулю?

– Молодая девушка, моя ровесница, – поддержала старушку Синтия.

– Вот! Учись! – подмигнула Ксения Александровна. – Ладно, сейчас мы пошлем надежного человечка. Нам с Синтией – можно. Эй, Антон Карлович, будьте так любезны, сходите в погребок; вы знаете куда. Там стоит бутылочка – я вам показывала. Принесите пожалуйста, голубчик.

– А почему вы его называете Антоном Карловичем и «человечком»? – спросила Синтия, когда за звездой закрылась дверь.

– Он и был когда-то человеком, – ответила миллиардерша. – Просто однажды перестарался с экспериментами. Мы ведь с геномами работаем, тоже бессмертия добиваемся. Только вот с людскими телами это пока не выходит. А этот уже давно обречен на вечную жизнь аканастером. Если кто не съест…

– Ты уже решил, какие герои будут в твоем романе, чем они будут заниматься? – спросила Олега Синтия, когда они вдвоем прогуливались в имении вдоль пруда и любовались красивым двухэтажным розовато-бордовым дворцом с верховой ротондой.

– Попов рассказывал про свое направление, про оцифровку людей и голографические тела. Фантастика! Таким и летать в космос. Вот о них попытаюсь накатать. Чертовски трудно писать про четвертое тысячелетие. Придумаю, а сбудется то, о чем напишу, или нет, нам уже и не узнать.

– Я узнаю, – серьезно ответила Синтия и посмотрела Олегу прямо в глаза. – Вместе с Антоном Карловичем.

Они остановились.

– Помнишь, при знакомстве я упомянула, что пережила клиническую смерть?

– Я не придал этому значения.

Пауза.

– Я также говорила, что Ян Штейн наш друг семьи.

– Ну да, помню, – подтвердил Олег.

– Так вот, он – мой отец, – закончила девушка. – После катастрофы, когда я была в коме, он провел полное сканирование моего мозга. Я была первой, Олег. Потом он поместил мой разум… мою личность в клон. Так что я – лишь цифровая копия прежней Синтии. Понимаешь?

Олег с изумлением уставился на нее:

– Но почему? У вас же разные фамилии?

– Сич – фамилия моей мамы. После цифрового оживления он посчитал, что так будет лучше. Тогда это еще не было узаконено. Тебя это смущает?

Легкий апрельский ветерок с пруда дохнул им в лица.

– Меня? Нет! – ответил Олег. – Хоть ты и цифровая копия, какая мне разница? Я все равно тебя люблю! Ты для меня живая. И красивая, как бабочка-геликонида. Может, и я когда-нибудь… Да здравствует цифровое бессмертие!

Часть четвертая Туннель без света в конце

Глава 1 Цифровая жизнь

Работы ученых умов в начале двадцать третьего века были направлены на отделение человеческой Личности от хрупкой органической оболочки с последующим помещением Интеллектуального Субстрата в новую устойчивую полевую форму. Во второй половине XXIII столетия на Земле установилось полное торжество разума: законы природы были приспособлены под повседневные нужды человечества, а само оно в лице своих представителей обрело бессмертие.

Все люди были просканированы, оцифрованы, продублированы в специализированных программах, и личности их, математически преобразованные в тело-голограммы, через финишные интерфейсы выведены в невидимое информационное Х-пространство.

Сбылась многотысячелетняя мечта страдающих гомо-сапиенсов: понятие физиологического конца стало абсолютно условным, поскольку био-, химические или физические опасности больше не властвовали над людьми. Да и как, скажите на милость, властвовать им, проклятым, если человек утратил былые свои немочи, связанные с плотской сутью, и стал не материальной субстанцией, а невидимым сгустком информации?