Бесконечное лето

– Ну, вот, – как бы подтвердив собственные догадки, сказал сам себе хозяин. – Честно говоря, дела у моего деда в Бостоне тогда шли не очень хорошо. Его производство доживало свои дни. Поэтому отец сначала уехал на заработки в Аркхем. Не пошло. Потом перебрался к тётке в Инсмут и занялся рыбной ловлей. Там его быстро прижали местные и, как бы это сказать, поставили ему такой ультиматум, на который пойти отец был не готов. Обстановка в то время там накалилась до предела, и туда зачастили федеральные власти… В общем он вовремя оттуда уехал в Россию. Здесь по материнской линии жили дальние родственники.

– Что произошло в Инсмуте? – я наполнил свой бокал.

– Официальная версия – война с бутлегерством, – развёл руками Август.

– А неофициальная?

Он посмотрел на меня с сожалением и хотел уже было ответить, как в этот момент его окликнули из столовой.

– Извините, Сан Саныч, нужно идти. Попридержите моё место на пару минут. Если не вернусь, смело можете говорить, что оно свободно. Сами понимаете, хлопотное это дело, – он обвёл рукой гостиную, похлопал меня по плечу и медленно тяжело зашагал на кухню.

Камин убаюкивал и успокаивал. Вдоволь насладившись его пением, я встал и достал с каминной полки пластинку Фила Коллинза.

«Another Day in Paradise» в данной обстановке была великолепна.

Когда уже совсем стемнело, и мне пора было возвращаться в отель «Дельфин», я решил подняться на третий этаж. Мне повезло, там никого не оказалось. Хотя ничего странного: библиотека же.

Зал был гораздо более внушительных размеров, чем я думал. По его периметру между оконных проёмов располагались высокие книжные деревянные стеллажи. У окон находились массивные столы со светильниками для чтения в вечернее время суток. В центре библиотеки также стояли книжные полки. Они были разбросаны в хаотичном порядке, отчего их расстановка напоминала лабиринт. Казалось, что бродить в поисках нужного тома можно бесконечно.

Помимо книг и рукописей тут и там мне попадались бюсты самых разных людей. К своему стыду я опознал лишь Эдгара Алана По и Авраама Линкольна. Многие являлись представителями разных эпох и национальностей. Я оказался удивлён, когда обнаружил среди них Николая Васильевича Гоголя. Кто-то был на отдельном постаменте, кто-то ютился посреди книжных полок. Некоторые гордо взирали на посетителей библиотеки с комодов и подоконников. Как будто ходишь по кладбищу, а не по хранилищу бессмертных человеческих мыслей и идей – столько мёртвых увековеченных в скульптурах личностей находилось в безлюдной библиотеке.

Среди картин, украшающих редкие куски пустующих стен, я узнал работы Ван Гога, Гойи, Дали, неприятную «Американскую готику» Гранта Вуда. Остальные полотна были мне неизвестны и изображали в основном антропоморфных фантастических существ.

Среди прочего на отдельных полках, а где-то вместе с книгами и рукописями, попадались диковинные безделушки и украшения, статуэтки и совсем непонятные своим назначением изделия. Некоторые вещи имели явно восточное или азиатское происхождение. Иные были сделаны из таких материалов, названия которых я просто не знал.

В общем и целом библиотека Августа больше напоминала музей. Сама подборка книг говорила об этом. Здесь не было современных изданий, наоборот, присутствовало ощущение, что вокруг много древних и редких экземпляров. Об этом свидетельствовал внешний вид книг и неизвестные имена их авторов.

Вдоволь нагулявшись, я остановился у большого резного деревянного шкафа с внушительным замком прямо посередине стеклянных створок. Полки были заставлены старыми непонятными книгами и рукописями. Из числа хранящихся там томов я разобрал «Liber-Damnatus» Джозефа Карвена, «… Kulten», вроде бы, какого-то фон Юнца, «The King in Yellow» Чемберса. На русском названий не было. Помимо английского и немецкого было множество других языков, прочесть которые я не имел возможности. Где-то корешки отсутствовали напрочь, отчего книга оказывалась для меня безымянной. Некоторые были настолько тонкими, что просто лежали поверх составленных ровными рядами книг.

На нижней полке валялось несколько тетрадей или что-то подобие журналов, а также стопка старых газетных выпусков и отдельно торчащих вырезанных из них статей. Все они были также на английском: «Arkham Advertiser», «The Boston Globe», «The Insmouth Leaflet» – пожелтевшие страницы, датированные 20-ми и 30-ми годами прошлого века.

Как обычно случается, всё запретное становится неимоверно желанным. Присев, я обнаружил, что будь у меня что-то длинное и тонкое, то мог бы попробовать подтащить к дверцам ближайшую ко мне тетрадь и вытащить её через щель между створкой и корпусом шкафа. Оглядевшись вокруг, решил, что самым подходящим инструментом станет линейка, найденная мной на одном из столов.