Бесконечное лето: Город в заливе (СИ)

— Все-таки? — Саша вздохнул. — Ладно, если по чесноку, только тебе, как родной… На самом деле, мы спецгруппа на задании из далекого постапокалиптического будущего, присланы сюда объединенной коалицией разумных рептилоидов и не менее разумных масонов с целью найти и сохранить для потомства некую Сару Коннор. ГЛОНАСС говорит, что она где-то в этом районе скрывается, вы, часом, не встречались?

Реви закатила глаза.

— Послушай, Ружичка, или как тебя там… Почему ты ни о чем не можешь говорить серьезно?

Парень растянул губы в сожалеющей ухмылке.

— Только по выходным, с трех до четырех, по предварительной записи. В рабочие дни, к сожалению, придется побриться…

Терпение у Реви лопнуло.

— Да ты замумил уже до костей, придурок! Ты почему в любой ситуации съезжаешь на шутки, ты вообще, сука, нормальным бываешь?

Вместо ответа Ружичка зачем-то посмотрел вбок, на серебристую-голубую, красивую в лунном свете гавань. Улыбка осталась на лице как приклеенная, но смешно от взгляда на нее почему-то не становилось.

— Ты человек новый, Реви, со мной пока мало знакомый. Поэтому я буду максимально деликатен в объяснениях. Видишь ли, Роанапур — город, куда стекаются люди, с, мягко говоря, нехорошим прошлым. Темным прошлым. Ты вот, например, где родилась?

Губы Реви сжались.

— Если уж тебе хочется знать, то на Ладлоу-стрит, самой бедной, самой отвратительной улице на границе Чайнатауна и Нижнего Ист-сайда, Нью-Йорк-сити, штат Нью-Йорк, Соединенные Штаты! И моих родителей убили, а меня арестовали и изнасиловали еще до того, как у меня пошли месячные! Я жила на помойках и питалась объедками, пока другие, за два квартала от меня, катались на «мерседесах» и задвигали про радостную жизнь в центре цивилизации! И потом, когда я наткнулась на Датча, и он предложил мне заниматься контрабандой в Южно-Китайском море, я не сомневалась ни секунды! Потому что нахлебалась всего этого дерьма в этой вашей «нормальной» жизни! Понял? Нахлебалась!

Ружичка покладисто кивнул.

— Понял. А теперь я хотел бы, чтобы ты подумала: что такого могло произойти в жизни простого паренька, чтобы он раз и навсегда предпочел забыть о своем прошлом? Что такого могло случиться, чтобы он на любой наводящий вопрос отвечал только шуткой? Почему он решил сделать себе из этих шуток непроницаемый панцирь?

Реви открыла рот для ответа. И осеклась. В синеватом, неверном свете Луны глаза у ее собеседника выглядели пустыми, усталыми, и очень, очень печальными.

— Я видел девочку с оторванными ногами, которая просила достать у нее из сумки телефон и позвонить маме — сказать, что ее дочери больше нет, — сухо и четко сообщил парень. — Я видел, как казнят пленных, ударом ноги ломая шейные позвонки. Я видел, как фотографируются на фоне сожженных заживо, а зал, следящий за этим в прямом эфире, радостно аплодирует. Я видел, как соседей превращали в рабов, месяцами сидящих в подвале и пашущих за миску похлебки. Я видел реки, где было не видно воды — лишь гниющие тела. Я говорил с людьми, которые уже не были людьми. Я ходил по улицам городов, которых больше нет — только обломки, воронки от снарядов и ракет, да смрад разложения.

Реви показалось, что вокруг нее внезапно кончился воздух. Сердце, кажется, забыло, как качать кровь, и только бесполезно трепыхалось где-то в районе живота. Девушке приходилось бывать в жестоких перестрелках, и делать немало плохих вещей. Но ни одна из них не наводила на нее такого липкого, холодящего ужаса, как этот совсем юный еще, ушастый паренек.

— А потом у меня спрашивают: «Почему ты ни о чем не можешь говорить серьезно?» — размеренно продолжил человек с пустыми глазами. — Но когда я все-таки начинаю говорить, они почему-то пугаются. Вот как ты примерно. Я ответил на вопрос?

***

Глава 4, где выясняется, что от воспоминаний не скроешься и на другом конце света

— Ага! — укоризненно качает рыжими хвостиками (впрочем, они уже вполне тянут на хвосты) Алиска, обвиняюще тыча в меня пальцем. — По девкам шляется! И это при законной…

— Да-да? — вежливо интересуюсь я. Кабак еще не закрылся, но активность явно идет на спад, музыканты испарились без следа, а чуть пришедший уже в себя хозяин вяло переругивается с каким-то набравшимся гражданином в ковбойской шляпе. А девчонки уже и вовсе успели смыться, неблагодарные. — Продолжай, пожалуйста, мне интересно.

— При законной… девушке, — не очень уверенно заканчивает Алиса.

Я простодушно моргаю.

— Ну, справедливости ради, девушка ты как раз не очень законная, потому что с официальной точки зрения тебя — как и всех нас — вообще нет. А есть — как там в паспортах-то? — Алехандро де Блас де Сантильяна, Алисия Данэм и прочие, прочие. Вымышленные литературные персонажи.

Алиса надувается и становится похожей на гигантского хомяка. Причем еще и рыжего.

— А по сути вопроса — вас понял, мэм, больше не повторится, мэм.

— Серьезно? Не повторится?

— Конечно, повторится, — чистосердечно признаюсь я, скорбно повесив голову. — Даже наверняка, по причине общей живости характера. Но вроде как положено так говорить, это символизирует признание вины и духовное очищение.