Бесконечное лето: Город в заливе (СИ)

сумрак входил с тобой,

Шорох и шум приносила ты,

листьев ночной прибой.

Видишь — опять мои дни коротки,

ночи идут без сна,

Медные бронхи гудят в груди

под рёбрами бегуна.

Смуглые груди твои,

как холмы

над обнажённой рекой.

Юность моя — ярость моя —

ты ведь была такой!

Нет, не любил я цветов,

нет, — я не любил цветов,

Знаю на картах, среди широт

лёгкую розу ветров.

Листик кленовый — ладонь твоя.

Влажен и ал и чист

Этот осенний, немолодой,

сорванный ветром лист.

— Красиво, — тихо сказала Алиса. Ее глаза, карие, огромные, были совсем не похожи на звезды — но они тихо мерцали сейчас, и они были близко от меня, куда ближе, чем огромные шары радиоактивной плазмы, рассеивающие вокруг себя ослепительный смертельный свет. Ее слова растопили еще что-то внутри меня, и в сердце тоненькой талой струйкой закапало то, о чем я давно забыл и думать. Понимание того, что потерял, и раскаяние, и бессильная злость на себя — глупого, самодовольного болвана. И еще пришли слова. Это не было религиозным откровением, слова не предлагали решений и не открывали выхода, но они давали надежду на то, что еще не слишком поздно. Иногда все, что нам требуется — это надежда.

Быть может, мы с тобой грубы.

Быть может, это детский пыл…

Я понимал — нельзя забыть,

И, видишь, все-таки забыл.

Но слов презрительных чуть-чуть,

Но зло закушенной губы,

Как ни твердил себе — «забудь!»,

Как видишь, я не смог забыть.

Так все и было, я читал ей стихи, и мы сидели, глядя на небо с разноцветными облаками, белыми, и красными, и желтыми; и звезды, скрытые за ними, пели свою всегдашнюю песню, паря в невозможно высокой, вечной тьме.

***

Примечание к части

В главе использованы стихи Владимира Луговского и Павла Когана.

Глава 24, где на сцене появляются все актеры

В условиях современного бизнеса честной, надежной и респектабельной выглядит та компания, которая реже других кидает своих клиентов. Транспортная компания «Лагуна» считалась почти безупречно честной, все грузы доставлялись в срок контракта, а пожелания заказчика выполнялись безоговорочно. И если последний, ну, скажем, «Бугенвильская торговая компания», настоятельно просит по выполнении заказа швартоваться именно в их портовом доке, закрытом и охраняемом от чужих любопытных глаз и загребущих рук, ребята с «Лагуны» поступят именно так. Желание клиента — закон и гарантия дальнейших взаимовыгодных отношений.

Ну, а то, что под вывеской «Бугенвильской торговой компании» маскировал свои операции «Отель Москва», широкой публике было знать не обязательно.

Такой подход — с фиксированной точкой входа — имел свои преимущества и недостатки. Преимуществом была уже упоминавшаяся безопасность — никто посторонний приблизиться к доку без соответствующего разрешения не мог, угрюмые парни в гавайках, веселеньких кепарях и с автоматами наперевес сразу отбивали охоту у пронырливых граждан. А недостатком было то, что, если знать, что искомое судно рано или поздно зайдет именно в этот конкретный док, это экономило кучу усилий и нервов. Ждать можно было долго, конечно, но ожидание вознаграждалось.

Болтливые языки, выдавшие нужную информацию насчет будущей дислокации «Черной лагуны», тоже были вознаграждены, кстати. А наблюдатели засели неподалеку от дока уже в день отбытия катера. Группа захвата располагалась поблизости, они играли в карты и пили ледяное пиво; под спортивными костюмами скрывались короткоствольные автоматы.

Тхирасак Поу не забыл унижения и не собирался его спускать. Роанапур не прощал слабаков. И когда под вечер третьего дня наблюдатели донесли, что из ворот «Бугенвиля» вырулил красный «плимут» 1968 года, на котором всегда перемещался Датч и прочая шваль из «Лагуны», а за ним — тупорылый микроавтобус с зашторенными окнами, он колебался недолго. Лишь на секунду взглянул на бумажку с номером, по которому, как оговорено, нужно было позвонить, и тут же рявкнул тонким, яростным голосом:

— Группе захвата — вперед! Но не открывать огонь, пока я не приеду!

После чего мерзко захихикал.

***

Наш стихотворный вечер ничем особым не закончился — хотя, может, кто-то ждал именно такой развязки. Алиска в какой-то момент просто легко высвободилась из моих рук — ага, пообниматься все-таки успели — и ушла. Я тоже поднялся, улучшил собственный обзор и понимающе свистнул — «Черная лагуна» уже входила в бухту, Алиса просто раньше это увидела и рванула собираться.

В наступающих медленно, но неумолимо сумерках залив выглядел внушительно: огромная темная масса, охватывающая наш маленький кораблик со всех сторон, давила на разум, и редкие огни причальных конструкций не спасали положения. Отвык я уже от городов и стен, мне бы на волю, в пампасы… Заходили, правда, мы как-то странно, вроде бы даже не совсем туда, откуда отчаливали. Может, у Датча тайный уговор какой шпионский? «Никогда не возвращаться на прежнее место дислокации», все как в лучших фильмах.

И никогда не возвращайся туда, где был счастлив, да.

— Зайдем в охраняемый док, так будет безопаснее, — рядом образовался Датч. — Недруги не дремлют, могут перехватить по дороге. Или хотя бы попытаться, так что поедем с охраной.