Бесконечное Лето: в плену у Матрицы.

Шурик, точнее Боря в нынешнем своём воплощении, тоже не слишком обрадовался моему к ним подселению.

— Целый домик пустует! А тебя к нам третьим засовывают!

— Так распорядилась Славя, — виновато ответствовал я.

— Какая ещё Славя? Её зовут Сталина!

— Сталя, стало быть?

— Не вздумай при ней такое ляпнуть! Ланка уже попробовала, та в результате ей так заехала, что кровь из носа. А ещё у неё плётка есть, сам видел!

Славя, и с плетью? Час от часу не легче. Хорошо хоть, не с ножом.

Мы отодвинули от окна стол, и на его место поставили раскладушку. Едва сделали это, послышался горн, созывавший на ужин.

Отправившись в столовую втроём, на полпути встретили девушку, одетую явно не по уставу — чёрное платье и юбка, иссиня-чёрные волосы и антрацитовые глаза. Пионерский галстук смотрелся на ней инородным телом, а под ним на груди болтался огромный посеребрённый крест с надписью: ‘Gott mituns’.

— Это Лика, она гот, — шёпотом пояснил Эрик. — Вот, смотри! Эй, Лика, мы все умрём?

— Мы все уснём, — отозвалась та.

От её замогильного шёпота стало не по себе. Так вот какое оно, нынешнее воплощение Лены. От Рэны не осталось и следа.

Следом мне повстречалась Ульянка. Она сильно изменилась (узнал её лишь по причёске) — стала выше ростом и выглядела теперь скорее 16-летней, вдобавок вместо пионерской формы одета в футболку с изображением орла со стрелами на фоне американского флага. И звали её теперь Ланкой. Помахав нам в знак приветствия, она поспешила занять своё место в столовой.

И уже там я увидел новое воплощение Алисы — Марину. Пообщаться с ней я, правда, не успел — под конец ужина заявилась Сталина. За пояс у неё и вправду была заткнута плеть.

— Отряд, слушай объявление! После ужина — отбой, всем спать! Я буду патрулировать территорию, и если замечу, что кто-то шастает по лагерю…

В столовой воцарилась гробовая тишина.

— …тот будет отправлен на общественно-полезные работы. Завтра с утра — завтрак, потом смотр. Явка обязательна. Всем понятно?

Кто-то выдавил из себя «Да», кто-то просто кивнул головой.

— Не слышу…

На этот раз возгласы «Да!» послышались со всех сторон, и намного отчётливее.

— Так-то лучше. А теперь вам даётся минута для того, чтобы очистить от себя столовую. Кто не успеет, или покинет её последним, тот останется прибирать за остальными. Время пошло!

Ох, что тут началось! Роняя на пол тарелки с недоеденной пищей, опрокидывая стулья, пионеры бросились к выходу, сразу образовав в дверях пробку. Я не собирался участвовать в этом балагане, спокойно дожидаясь, когда вовсю работавшие локтями пионеры очистят проход.

И, естественно, оказался последним.

— Ты не очень-то спешил, — язвительно произнесла Сталина. — Что ж, принимайся за работу. И постарайся управиться до моего возвращения.

И ушла — судя по всему, следить, как выполняется её распоряжение насчёт тишины после отбоя. Мне же не оставалось ничего иного, как устранять последствия разрухи, вызванной человеческим фактором. Ну и заодно перекусил оставшимися на кухне харчами, поскольку поужинать толком не успел.

А ведь бывали времена, когда меня, оставшегося без ужина из-за Ульянкиных проделок, ты приводила сюда и кормила булками с кефиром. Когда это случилось в первый раз, меня до глубины души потрясла подобная забота. Поэтому именно ты и стала моей первой любовью. Как же ты могла пасть так низко? Оставалось лишь утешаться древней мудростью — ничто не вечно под солнцем, пройдёт и это. Всего лишь шесть дней продержаться, в новую смену её здесь скорей всего уже не будет.

Но эти шесть дней ещё нужно пережить.

К моменту возвращения «вожатой» порядок в общем и целом был наведён.

— Ладно, на сегодня с тебя хватит, — поджав губы, согласилась она. — Отправляйся спать!

Пришлось идти, куда было велено — Сталина топала следом, и грохот её кованых сапог разносился по всей округе. Вот же угораздило оказаться в концлагере, обречённо подумал я. Просто так теперь и до медпункта не прогуляешься. По крайней мере, не в эту ночь.

Когда вернулся в домик, парни ладили удочки — собирались с утреца пораньше сгонять на рыбалку.

— Разве не в кружок кибернетиков? — пошутил я.

— А чего мы там забыли? Очковая кобра и без нас прекрасно справится.

Вот так фокус! Шурик и Электроник в моём сознании настолько прочно ассоциировались с кружком, что я и помыслить не мог об ином для них амплуа.

— А успеете до завтрака?

— Успеем! В четыре утра встанем, вон, будильник уже завели. Если хочешь, давай с нами, запасная удочка найдётся!

— Я лучше отосплюсь. А то чует моё сердце — завтрашний день горячим выдастся. Что за смотр нам обещали, не в курсе?

— Не! Но ничего хорошего от него не ждём. Про эту Сталину, — тут Боря перешёл почти на шёпот, — слухи разные ходят. Вроде как успела поработать надзирательницей в колонии для малолетних преступниц. И там лупила их почём зря за любую провинность. Одну даже насмерть прибила. Её там ненавидели по-чёрному, однажды едва не прирезали. Она после этого настолько озверела, что начальству пришлось её уволить.

— И у неё, говорят, не только нож есть, — заговорщически добавил Эрик.

— А что ещё? Крупнокалиберный пулемёт?