Бесконечность I. Катастрофы разума

— Конечно, я помню, мадмуазель, — сказал он, — это у молодых память короткая, а мы старики, всё помним. Значит, так. Под вечер дело было. Я тогда вздремнуть лёг днём. Я всегда практикую это, а тут холодно и меня, значит, раненая нога разбудила. Я во время войны добровольцем служил, в Сингапуре. Вот, значит, раненая нога разбудила. Я встал, пошел, значит, на кухню, ну чтобы грелку себе сделать для ноги. У раковины, значит, стою и в окно вижу: возле дома, где англичане живут, девица околачивается. Бледная такая, как привидение. Я на крыльцо вышел, рассмотреть хотел. Молоденькая, в самом соку. Окрикнул её, мол, не боязно ей ночью-то.

— А она что? — спросила Кристина. Старик пожал плечами.

— Да ничего, — сказал он, — она даже на меня внимания не обратила. Постояла, постояла и шмыг в дом. Ну я подумал вначале, что она в гости пришла, постоял полчаса, на воздухе-то оно лучше, смотрю — выходит, и тут меня как водой охолонуло.

— А что такое? — не поняла Кристина. — В ней что-то странное было?

Старик фыркнул.

— Так девица-то другая была, — сказал он, — лицо, понимаете, другое.

— Это как? — спросил Штильхарт.

— А вот так! — воскликнул старик. — Фигура та же, одежда та же, а лицо другое. Я-то ту девицу знал, она подруга той девчонки, которая трупы обнаружила до горничной, ну, которую потом без чувств нашли. Ну как же это, у ней же не могло такой же одежды быть, и главное, знаете, вот лицо другое, а пластика и взгляд те же, как у той.

— А почему же вы сразу этого не сказали? — напустился на старика Флориан.

Старик фыркнул.

— Нечто меня бы слушали, — бросил он, — мне вон про девицу вообще не поверили, сказали, мол, иди отсюдова, не до тебя сейчас, а расскажи я про такое, вообще бы в лечебницу забрали, что, я вашего брата не знаю.

Штильхарт что-то хотел возразить, но Кристина жестом остановила его.

— Понятно, — сказала она, — а скажите, вот эту девушку вы видели тогда?

Старик нацепил очки, до того висевшие у него на груди, и вгляделся в фотографию.

— Она, — сказал он, — определенно. Это девушка, которая заходила в дом. И главное, вопрос, куда ж она делась, если потом полиция её не нашла, а?

Действительно, куда, подумала Кристина. Напрашивался самый очевидный вывод и самый абсурдный.

Выйдя из дома, она бухнулась на землю возле автомобиля и обхватила голову руками.

— Я должна была сразу догадаться, — сказала Кристина, — она слишком легко получала информацию о препарате. Ни Эльмира, ни Светлана не могли иметь к ней такого доступа.

— Значит, всё расследование о препарате… — начал Флориан.

— Фикция, — кивнула Кристина, — оно было специально задумано, чтобы мы разворошили всю эту историю и подняли на поверхность, и как только мы это сделали, они устроили шабаш.

Штильхарт усмехнулся.

— Лихо, — сказал он, — и какой дальнейший план?

Только не говори, что хочешь остановить бунт.

Кристина закатила глаза.

— Меня как раз посетила такая мысль, — ответила она, — едем.

— Не поздновато? — спросил Флориан.

— Да, — минорно бросила Кристина, — опоздали на десять лет.

* * *

Охотница стояла посреди разрушенной гостиной дома Арсенюка. Она совершила роковую ошибку. Осознание этого ворвалось несколько секунд после того, как эта прокурорская сорвалась вниз.

Она слишком затянула битву и почти позволила взять над собой верх.

Не надо быть такой самоуверенной. Как говорили древние: оса, застрявшая в меду, особенно смертельна.

Виновата была ересь, засевшая в её голове, наполнявшая её нетерпением и жаждой закончить ненавистное задание как можно быстрее.

Тебе отдали приказ. Ты должна его выполнить. Только это должно иметь значение. И тем не менее она не могла латентно относиться к таким поручениям. Здесь негде было развернуться и показать себя. Она привыкла к масштабности и яркости.

Девушка посмотрела на собственное отражение в зеркале.

— А может, милочка, вы и вправду сумасшедшая? — она гортанно хохотнула. — Ну и ладно.

Её цель — служить Организации, неважно, какое она даст задание. Она инструмент нового, справедливого порядка, карающая длань для непокорных, и она будет этим инструментом. Это её предопределение.

На руке завибрировал пейджер. Только два слова: включите телевизор.

Охотница криво усмехнулась. Удачно, что телевизор не пострадал в пылу схватки. Девушка нажала кнопку включения на пульте.

Шло ток-шоу о гражданских протестах в Борисфене. Её это не интересовало. Ей поручили отправить диск, изъятый у убитого Тополевича, по определенному адресу. Она передала. Чисто и быстро. Как и всегда! Однако смотрела телешоу не просто так. Она ничего не делала просто так. В нужный момент ведущий должен был произнести кодовую фразу для нового задания. Вот она и ждала.

«Анатомия гражданского протеста в Понти́и достигла своего пика. Власть должна прислушаться к народу, который не оборудование для меблированного номера 456», — сказал ведущий.

Девушка кивнула своим мыслям. Наступал финальный аккорд. Она подошла к столику и записала шифровку.

Это значило следующее.