Бесконечность I. Катастрофы разума

Женщина опустила автомат и села на покосившийся от времени деревянный стул.

— Знаю, — сказала она, — эта шайка, они называют себя организация «SIGMA».

— «SIGMA», — повторила название Кристина, — похоже на какую-то аббревиатуру.

Женщина фыркнула.

— Не знаю на что похоже, это бандиты и больше никто.

— А что их связывает с вашей дочерью? — спросила Кристина.

Женщина вздохнула.

— Я Дашу воспитывала одна. Она была такой беспроблемной девочкой. Училась всегда хорошо, всегда звонила, когда задерживалась у подруг, а вот недавно, гдето с месяц назад, её как будто подменили, злая стала, всё время грубит, а ночью к двери её подойдешь, плачет, а мне ни слова.

— Но вы предполагали, почему случилась такая перемена? — спросил Мациевский.

— Парень у неё появился какой-то, — сказала женщина, — ей каждую неделю курьер свежие цветы и конфеты привозил, а ещё подарки дорогие, это в нашу-то глушь.

— И кто он, она не говорила, — догадалась Кристина.

— Говорила, что одноклассник, — женщина махнула рукой, — да какое там, что я этих одноклассников не знаю, они так ухаживать не умеют. Это был взрослый мужчина.

Кристина пожала плечами.

— Многие девочки сейчас влюбляются во взрослых мужчин, — заметила она.

— Да я поначалу-то тоже не обращала внимания, — сказала женщина, — и там прилично всё было, а потом она всё ночью стала пропадать. Я её спрашиваю, где была. Она в крик, мол, не твое дело, а она сроду так себя не вела.

— И сколько её эта странность продолжалась? — спросила Кристина.

— Да недели две, — сказала женщина, — а вот один раз, прямо перед тем, как она пропала. Она ночью прибежала вся в слезах и умоляла меня, чтобы я никуда её не отпускала от себя. Что-то говорила про то, что её похитить хотят, в Швейцарию увезти, в какой-то сумасшедший дом.

— Клинику, — догадалась Кристина.

— Да, — кивнула женщина, — клинику, она очень спутано говорила, а потом в дверь постучали и на пороге девица стоит, лица не разглядеть, капюшон надвинут, а голос, как у приведения. И сказала мне, позови дочь. Я ни в какую, говорю, нет её.

— А она?

— Засмеялась, — сказала женщина, — оттолкнула меня и в комнату к Даше. О чём там говорили они, не знаю, только вышла моя дочка и как овечка за ней пошла. — Женщина тяжело вздохнула. — Я почему тебя попросила руку показать. У девицы у этой татуировка была: черная пика, ну как в картах, и надпись на латыни большими буквами «SIGMA». Я ж тебя за неё приняла.

— А ваша дочь ничего не упоминала про эту… организацию?

— Нет, — сказала женщина, — только когда уходила, посмотрела на меня… как будто в последний раз, и ушла.

Кирсанова общалась с какой-то девицей. У неё был взрослый мужчина, и Терехина общалась со взрослым мужчиной, и тоже фигурирует девица. Обе девушки сначала пропадают, затем их убивают и обе собирались ехать в Швейцарию. Клиника, подумала Кристина, это та клиника, о которой говорила ей Ольга Касаткина? Если да, то появляется зыбкая, но связь между убийством девушек, гибелью Левицкого и всей этой историей с препаратами. Если представить, что в клинике занимались чем-то нечистым, то известие о такой деятельности могло бы серьезно испортить жизнь Тополевичу, а на кону избирательная компания. В конце концов, людей и за меньшее убивали. Но чем таким занимались в клинике, что это было так опасно, при этом могло тщательно скрываться от местной полиции? Кристина знала Швейцарию и знала хорошо. Что же такого делает Тополевич, что это можно скрыть? Вопрос.

— Скажите, — произнесла она, — вы говорили, что это организация, а почему вы так решили?

Женщина вздохнула.

— Вы только не подумайте, что я боевиков насмотрелась, — сказала она, — я слышала, как эта девица Даше говорила «наша организация предательства не прощает», вот.

— «Наша организация предательства не прощает», — произнесла Кристина, действительно звучало, как в третьесортном детективе, — а к чему это было сказано?

Женщина только развела руками.

* * *

Выходила Кристина из этого дома ещё в большем недоумении, чем заходила в него. Получалось, что-то уж совсем невообразимое. Некая организация похитила трех школьниц, чтобы потом увести их в Швейцарию. У двух школьниц были романы с какими-то взрослыми мужчинами, а может быть, и одним и тем же мужчиной. Эти отношения они тщательно скрывали, и о них не знал никто, даже близкие друзья. Естественно, можно было бы предположить, что вся эта история с поездкой в Швейцарию — пустая бравада, а мужчины обычные альфонсы, вот только разводить этих девочек было не на что. У них не было денег или богатых родителей, на которых можно было бы влиять. Со слов Ксении, можно было понять, что в этом лицее, где они учились, были более подходящие кандидатуры. Нет, дело было не в деньгах. Три девочки, три бедные девочки. Их похитили именно потому, что они были бедные. Но зачем? И почему их нужно было убивать?

— Что думаешь? — спросила она у Мациевского.

Тот флегматично пожал плечами.

— Мне кажется, сочиняет всё эта дамочка, — сказал он, — упустила дочь, а теперь придумывает про похищения, тайные организации и прочую белиберду.

Кристина громко фыркнула.