Бесконечность любви, бесконечность печали

То, что он увидел, было... неправдой. Катя шла под руку... с Генрихом. Он сразу узнал обоих! Вот они остановились, вот она обернулась, посмотрела наверх, задержала взгляд на окне. Вессенберг заботливо поправил капюшон на ее голове, снова подставил руку. Чуть впереди них с пакетами вышагивал еще один человек, и Вадим также узнал его без труда.

«Вениамин Потюня», - вспомнил он, как тот представился когда-то.

-      Смотри, смотри: радость, улыбки, цветы... Все, как положено в день влюбленных, - меж тем презрительно комментировала Леж-иивец. - Только так встречают любимую женщину, носящую под сердцем ребенка. Заметь: не твоего, - безжалостно добавила она.

«Какого ребенка?.. Катя беременна?!» - с немым вопросом повернулся он к ней.

Казалось, сознание было не в силах свести воедино происходящее на дорожке перед больницей и в кабинете.

-      Да, да, Екатерина Проскурина поступила в больницу на втором месяце беременности с угрозой выкидыша. Молодой человек, который рядом с ней, является отцом ребенка. Генрих... - попыталась она вспомнить фамилию.

-      Вессенберг, - чуть слышно произнес Вадим.

-      Верно. Генрих Вессенберг. Вы знакомы? - пришел ее черед удивиться. - Он мне все телефоны оборвал из своей Германии, так беспокоился о ее здоровье. Специально к выписке прилетел. Видишь, как ведут себя настоящие отцы?

«Так вот почему она отключила телефон, вот почему молчала,

-      Вадим принялся выстраивать логическую цепочку действий Кати. - Ей нечего было мне сказать... Понятно, почему Вениамин соврал... Ему тоже нечего было сказать, кроме правды... На втором месяце... Когда же это произошло? - тут же перелистал он в уме даты недавнего прошлого. - Они виделись в Москве... Получается, что там... Выходит все, что случилось дальше, уже не имело значения...»

-      Вот так вот, дорогой Вадим Сергеевич! Жизнь сыграла с вами очередную злую шутку, - торжествующе констатировала Валерия.

-      А ведь сложись иначе, мы с тобой растили бы своего ребенка, и ему исполнилось бы... одиннадцать лет, - подсчитала она в уме.

Люди, за которыми они наблюдали, вышли за калитку и стали усаживаться в машину.

-      Но всё тогда было против нас. Я забеременела, плохо себя чувствовала, нервничала, а ты никак не мог собраться и поговорить с родителями... Что мне оставалось? Навязываться им?

Машинально воспринимая услышанное, Вадим медленно перевел взгляд на Леру.

Новая информация с трудом укладывалась в перенапряженном сознании.

-      Ну а дальше я испугалась. В первую очередь за ребенка. Не хотелось, чтобы он родился в тюрьме. Это ради него я совершала ошибку за ошибкой. Но нашелся человек, который предложил защиту. Он давно ее предлагал, но я любила тебя... Дальше ты все знаешь, - неожиданно на глазах Леры выступили слезы.

-      Не все... Что случилось с ребенком? - глухо выдавил Вадим.

-      Все жертвы оказались напрасны... Он умер... При родах, - добавила она после паузы.

-      Кто?

-      Мальчик.

Лежнивец подошла к столику с электрическим чайником, щелкнула кнопкой.

-      Но я за все заплатила сполна... Близкими людьми с супругом мы так и не стали, дочь в подростковом возрасте - ни тебе «здрасте», ни «до свидания»... Живу лишь работой. Вот можешь убедиться, - кивнула она на газету на письменном столе. - Знали бы, что совсем недавно эти борзописцы бросили тень на добропорядочного человека. Почти убийцей сделали, - усмехнулась она.

Ладышев подошел ближе к столу, посмотрел на газетную страницу с фотографией Валерии Петровны Лежнивец.

-      Ты той статьей едва не поставил крест на моей карьере и жизни. Ничего не скажу, талантливо написано, и резонанс получился... Уверена, ты не хотел меня уничтожить. Всего лишь старался помочь своей пассии добиться успеха. А она, зная, что беременна, банально тебя использовала. Уехать за границу знаменитой журналисткой - это круто, не правда ли?.. Но кто-то там, наверху, все видит: меня в свое время наказал, тебя. Ей тоже зачтется, будь уверен, - сузила она глаза и внимательно посмотрела на Вадима.

Опущенные плечи, лихорадочный, болезненный блеск в глазах. На секунду в ней даже проснулась жалость.

-      Чаю хочешь? - предложила Валерия.

Но, погруженный в себя Вадим, ее уже не слышал.

Как зомби, направился к выходу, нажал на дверную ручку, на секунду застыл в проеме и, не оборачиваясь, вышел...

-      Куда едем? - спросил Веня, выруливая с больничной улочки.

-      На Чкалова, - после паузы среагировала Катя.

В голове будто заело два видеоряда: Вадим несет Леру на руках вверх по лестнице, и он же наблюдает за Катей из окна. И опять рядом - Лежнивец. Она же - Валерия Гаркалина... В прошлом - любимая женщина.

Вот только в прошлом ли?

Отрешиться от этого вопроса не было никакой возможности. И никаких мыслей в голове, одна гулкая пустота.

-      Ты будто и не рада, что выписалась, - с удивлением заметил Потюня.

-      Хорошо себя чувствуешь? - тут же встрял сидящий сзади Генрих.

-      Все нормально, - успокоила Катя.

Разговаривать не хотелось. Ни с кем. И видеть никого не хотелось.