Бесконечность любви, бесконечность печали.

- А вот так. Она еще в Москве была, как нам объявили. Помнишь, зимой поговаривали, что кому-то она сильно не угодила. Короче, кругом лажа... Хорошо тебе - в декрет собралась. А вот мне, чув­ствую, придется новую работенку искать.

- А кого на ее место?.. И почему работенку искать?

Ну как почему? Кто еще станет терпеть такого, как я? Вечно опаздываю, вечно в своих делах - дети, жены... Жоржсанд - по­следняя из могикан: и поймет, и в положение войдет, еще и пре­мию подкинет. Старомодный такой «совок» - профсоюз и касса взаимопомощи в одном флаконе. Такие теперь на фиг не нужны. К тому же с характером, под козырек не берет, в общем строю выша­гивать не желает. Ну, ты в курсе... Ходят слухи: кто-то кому-то при­грозил, что если Камолова останется, то газету прихлопнут. Вот такая хренотень... Кать, я тут подрулил к редакции , бежать надо. Ты перешли письмо на мой адрес. Распечатаю и подвезу, куда ска­жешь. Лады? Ну пока!

Дослушав Веню, Катя отложила телефон, какое-то время, не имея ни одной мысли в голове, посидела на диване, затем, почув­ствовав, что ребенок зашевелился, сигналя о дискомфорте, реши­ла прилечь.

Ужасный день! С самого утра неприятные новости одна за дру­гой будто нанизывались на невидимые нити, сплетаясь в прочную веревку, опутали тело, парализовали мысли, мешая искать выход. Полная безысходность... Закрыв глаза, она вдруг представила себя потерявшим парус утлым суденышком, которое своенравное тече­ние, словно в наказание, вынесло в глухую, заросшую камышом заводь. Так и прозябать ему там, вдали от людских глаз, медленно умирая...

Такое состояние не покидало Катю, пока она ехала в город, пока доктора совещались, готовясь вынести свой приговор. На ответ из клиники Бад-Эйнхаузена, который успел подвезти Потюня, их реакция была ожидаемой: надеяться, что Минздрав выделит деньги на операцию, не стоит. Если не найдете сами, лучше прервать беременность: младенцу все равно не выжить...

- ...Оксана прислала ответ, когда вы уже спали. Там готовы сде­лать операцию... - вытащила она из сумки еще одну копию ответа и показала отцу с Ариной Ивановной.

- А почему не разбудила? И утром ничего не сказала, - возму­тился отец и стал изучать бумаги. - Это же все меняет! Это же...

Александр Ильич умолк. Скорее всего, обратил внимание на цифры.

- Сумасшедшие деньги... - не удержалась Арина Ивановна и, растерянная, посмотрела на супруга. - У нас таких нет...

- Подумаем... - нахмурившись, буркнул Александр Ильич. - Главное - появился выход. Поехали домой, нечего тут сидеть, не помогут нам здесь...

Покинув медицинский центр, Кира, пошатываясь, добрела до машины, сняла сигнализацию и, почувствовав, как земля уходит из-под ног, неловко бухнулась на водительское сиденье. На этот раз вакуум она перенесла тяжело - даже сознание потеряла, поки­дая оперблок. Перепуганные доктора сразу определили ее в пала­ту дневного стационара, уложили под капельницу. Но, как только немного полегчало, Кира засобиралась домой. Отпускать ее не хо­тели, пришлось писать заявление.

И вот снова состояние ухудшилось - ныл низ живота, подташ­нивало, кружилась голова. Но о том, чтобы вернуться в центр, она даже мысли не допускала. Во-первых, ничего экстраординарного, такое случается после прерывания беременности на раннем сро­ке. Во-вторых, услугами этого центра Кира пользовалась первый и последний раз и не хотела, чтобы ее здесь запомнили. В-третьих, времени в обрез: еще надо заехать в больницу к матери (звонил лечащий врач и сообщил, что ей стало чуть лучше и она хочет ви­деть дочь), успеть вернуться домой до приезда Артема и внима­тельно пересмотреть запись на диске.

Чуяло сердце: запись можно как-то использовать в своих инте­ресах. Но сначала следовало понять, для чего она понадобилась матери. Какие дела связывали ее и Обухова? Женщина в кадре особого интереса в этом плане не представляла, ее можно считать жертвой, что подтверждала и явная брезгливость на лице. Скорее всего, решала какие-то личные вопросы через интим. Время такое. Кира и сама в студенчестве получила таким образом пару зачетов автоматом.

Постепенно в голове прояснилось, и она тронулась с места. По­кинув парковку медцентра, влилась в городской поток и спустя двадцать минут оказалась уже в районе больницы. Припарко­ваться близко ко входу не получилось: то ли стройка, то ли рекон­струкция, все вокруг перерыто, перекрыто. И погода испортилась

- поднялся ветер, по стеклу забарабанили крупные капли дождя. Запросто можно простудиться в ее состоянии!

Чертыхнувшись, Кира прихватила с сиденья зонтик, пакет с ха­латом и бахилами, вылезла прямо в грязь и медленно двинулась в сторону больницы. Зайдя в отделение, она прошла мимо незнако­мой молоденькой медсестры на посту, как вдруг услышала оклик:

- Девушка, вы к кому?

- К Балай.

- У нее посетитель, подождите. Ей не рекомендованы посеще­ния сразу нескольких лиц.

Кира замедлила шаг, обернулась, окинула медсестру презри­тельным взглядом.

- Вы знаете, кто такая Людмила Семеновна? Так вот, я - ее дочь. Единственная. Вы мне предлагаете занять очередь?