Бесконечность не предел (сборник)

„Могу не успеть, приходи через час“.

„Договорились, жди“.

Голос „родича“ перестал качать пространство под черепом.

Саблин очнулся.

– Что с тобой? – одними губами выговорила Устинья.

– „Гость“ приходил.

– Го… ты имеешь в ви…

– Саблин-11. Прохор исчез. Вернее, их Прохор нырнул в числомиры и не вернулся. Мой „родич“ просит поискать его.

– Разве мы можем помочь?

– Надо срочно сообщить нашему Прохору. – Данияр преодолел нахлынувшую растерянность, решительно встал. – Я еду домой.

– Я с тобой!

Он прикинул необходимость присутствия Устиньи, кивнул.

– Едем.

Через несколько минут „Вондер“ Саблина мчался по улицам Суздаля так, будто за ним гнались разъярённые носороги.

Прохор встретил их с чашкой гранатового сока в руке; в квартире было жарковато, и на нём красовались только плавки. Устинью увидеть он не ожидал.

– О, летунья, привет, а я собирался через полчаса ехать к тебе.

– Оденься, – бросил Саблин, скрываясь в санузле.

Прохор проводил его недоумённым взглядом, спохватился:

– Посиди, я сейчас. – Забежал в спальню, появился через минуту в шортах и в белой футболке. – Что с ним?

– К нему „брат“ приходил, – ответила Устинья, нервничая.

– Какой брат? Ах да…

– Он сейчас сам расскажет.

Саблин вышел умытый, с влажными волосами, с размаху бросился в кресло.

– Садитесь.

Устинья примостилась на диване.

Прохор посмотрел на неё озадаченно, сел рядом.

– Что случилось?

– Саблин из одиннадцатого числомира приходил. – Данияр рассказал о визите „родича“. – Сможем мы им помочь?

Прохор нерешительно потянулся к чашке с соком, встретил оценивающий взгляд друга, оставил попытку.

– Я ни разу не выходил…

– Это понятно. Да или нет?

– Не знаю.

– Давайте попробуем, – с несвойственной ей робостью проговорила Устинья. – Доделаем эргион, настроимся… Они же ждут.

– Я собрал эргион. – Прохор сходил в спальню, вынес красивый многогранник, в котором, как в матрёшке, скрывались ещё несколько многогранников.

Саблин и Устинья с любопытством принялись его рассматривать.

Прохор снова потянулся к чашке с соком, сделал несколько глотков. Устинья посмотрела на него умоляюще, и он пробормотал:

– Если учитывать все обстоятельства…

– Не жуй опилки! – негромко произнёс Саблин, отставляя эргион.

Прохор дёрнулся, как от удара.

– Знаешь что?!

– Знаю. Время не ждёт. Если ты не пойдёшь в Бездны, пойду я, только подскажи, как это делается.

Прохор с трудом проглотил обидную отповедь, вспомнив точно такой же упрёк Прохора-11. Сказал нехотя:

– Существует алгоритм… „братец“ мне рассказывал… Мне нужно попробовать самому. Сяду в спокойной обстановке…

– Я же сказал: время не ждёт. Нам всем надо научиться выходить в миры „матрёшки“. Можем начать с меня.

– Нет уж, – приобрёл необходимый заряд уверенности Прохор, – не пори горячку! Я уже ходил там, пусть и с проводником, мне будет легче.

– Мой Саблин обещал вернуться через час, прошло сорок минут, у нас в запасе всего двадцать, успеешь?

– Откуда я знаю? Кого-то навещу, буду спрашивать… переполошу, наверно, всех „родичей“.

– А вот этого делать не следует, наверняка есть способ держать своё сознание под контролем и выходить инкогнито. Одиннадцатый тебе не говорил?

– Говорил… хотя я не уверен, что смогу… – Прохор наткнулся на взгляд Устиньи, в котором смешались льдинки жалости и ожидания со звёздочками любви и надежды, выпрямился, добавил с кривой улыбкой: – Буду пробовать. Кстати, я в твоё отсутствие звонил знакомому, в Москву, вместе учились, так вот, он знает Дмитрия Дмитриевича Бурлюка, ректора Московского государственного педуниверситета, доктора наук. Математика, между прочим. Если твой Саблин вернётся до моего возвращения, скажи ему об этом.

– Скажу.

Устинья села рядом с Прохором, взяла его за руку.

Он вопросительно посмотрел на неё, потом понял, поцеловал её пальцы.

– Не бойся, я ведь на самом деле никуда не ухожу.

– Я не боюсь, – ответила девушка ободряюще.

Саблин подумал, что тело без сознания человеком не является, что можно легко затеряться в соседних измерениях и навсегда там остаться (что, наверно, произошло и с Прохором-11), но вслух говорить этого не стал.

– Налить ещё соку?

– Не надо. – Прохор устроился на диване, откинул голову на спинку, взял в руки многогранник эргиона. – Лиха беда начало!

– Удачи! – тихо сказала Устинья.

Он закрыл глаза.

Саблин и Устинья затаили дыхание.

Какое-то время Прохор дышал быстро, шевелился, меняя позу, открыл и закрыл глаза, потом начал расслабляться, успокаиваться, дыхание его стало медленным, глубоким, лицо разгладилось. А спустя ещё минуту лицо математика стало неподвижным, пустым: он нырнул в неведомые дали, уходящие в бесконечность и одновременно пересекающие одну и ту же точку пространства бессчётное количество раз.

– Он уже… там? – еле слышно спросила Устя.

– Там, – негромко отозвался Саблин.

Секунды ожидания поползли, как улитка, неспешно складываясь в череду минут. Прохор открыл глаза на исходе пятой.

– Ой, вернулся! – воскликнула девушка, хватая его за руку.

Саблин опустился перед ним на корточки:

– Ты в порядке?

– Пить хочу. – Прохор облизнул губы.

Устинья подхватилась с дивана, упорхнула на кухню, принесла чашку сока.