Бесконечность пустоты

"Жизнь двоих гораздо счастливее, когда желание понимать важнее, чем быть понятым; когда желание сделать приятное не таит в себе планы получить что-то взамен, даже благодарность. Когда любовь не меняется даже на любовь, а только дарится."

Э. Сафарли "Мне тебя обещали"

Бывает такое состояние, когда в голове – абсолютная пустота. Оглядываешься вокруг и вообще ни хрена не соображаешь. Ощущение собственного разума напоминает постапокалиптический мир. Никого, ничего, и только бежит по земле перекати-поле под свист ветра. Вот именно так я себя чувствовал. Всё последнее время куда-то несся, что-то делал. А результат? Женщина, которую я люблю, держит меня то ли за дурака, то ли за очередной выгодный расклад в своей игре. Прошлая нормальная, человеческая жизнь, где все было ясно, осталась очень  далеко. Впереди – перспектива власти,  и это неминуемо приведет к сумасшествию. Те, кем мне предстоит, так сказать, повелевать, скопище хитромудрых ядовитых пауков во главе с моим папашей.

После того, как Принцессу увели, он долго впаривал мне о ее коварстве. И такая она, и сякая. Все понимаю, только не складывается. Не выходит картинка без папенькиного участия.

Об Алисе просто старался не думать, потому что мысли, что она снова меня развела, как лоха, оставляли чрезвычайно мерзкое и противное послевкусие.

– Ну?

Оливия, сидящая напротив, демонстрировала  абсолютное несогласие с выбранной линией поведения. В ее понимании я должен был сейчас карабкаться на стену, словно супер-герой, в направлении окна той комнаты, куда отвели преступницу. Естественно для того, чтоб победить дракона, в лице Князя, спасти Принцессу, в лице Алисы и стать счастливым, но идиотом, в лице меня.

– Ты собираешься что-нибудь предпринимать?

– Можно конкретнее?

Я посмотрел на Олли, которая выглядела так, будто готова взорваться из-за с трудом сдерживаемого раздражения.

– Джонни, ты, конечно, скотина еще та. По крайней мере, достаточно часто таким бываешь, однако я всегда верила в то, что ты не бросишь близкого человека в беде. Мы не говорим сейчас о ваших чрезвычайно сложных отношениях, но чисто по-человечески? Разве нельзя забыть все эти страсти-мордасти и спасти Эдельман, как друга?

– Ты еще скажи, как боевого товарища.

– Майк! – Перекинулась на Престона Рыжая. – Может, все же поучаствуешь в нашей беседе? Сколько можно отсиживаться в стороне? Во всем его поддерживаешь! Вы не понимаете, что Эдельман нужно помочь? Ее же казнят. Прикиньте, по-настоящему. Отрубят голову. То есть острым лезвием отделят от шеи. Объясняю тем, кто вообще по тупости не понимает смысла слова «казнь»! Насмерть! Вам что, плевать?

– Ну, да. – согласился Майк. – это очень неприятно.

– Неприятно?!

Оливия, не выдержав, взяла первый попавшийся под руку предмет, которым оказалась какая-то книжонка, потому что их теперь для самообразования мне приносили в неимоверном количестве, и принялась лупцевать бедного Майка, приговаривая.

– Неприятно, ему!!! Неприятно! Это вот сейчас я делаю «неприятно», а ей будет капздец. Понял разницу, качок неумный?

– Олли, прекрати.

Я поймал Рыжую, гоняющую друга вокруг стола, за которым мы сидели в библиотеке, и силком вернул на место.

– А теперь, слушай сюда. Даже если я придумаю, как вытащить Алису, она не пойдет со мной, потому что в случае ее побега пострадает весь Дом. Сечешь? Я теперь, как Гуддини, могу появляться где угодно, и пропадать, откуда душа пожелает, за счет этих фишек с пространством, но знаю на сто пятьдесят процентов, она не позволит расплачиваться остальным за свои поступки. Поверь. Да ты и сама это понимаешь, просто бесишься от безысходности. Вы столько раз лаялись с Алисой и теперь тебе не позволяет гордость  откровенно сказать, что очень сильно переживаешь за нее.

Оливия молча смотрела на меня, сдерживая, вот так дела, слезы. Я видел, как они, еще пока невыплаканные, блестели в уголках ее зеленых глаз.

– Она же погибнет. Умрет. Неужели ничего, совсем ничего нельзя сделать? Мы просто пойдем на это посмешище, которое Владыка гордо именует «суд», будем слушать бред, который с умным видом станут вещать, типа, судьи, а потом проводим Эдельман в последний путь. Так, что ли?

Нашу беседу прервал шум в дверях. Чтоб спрятать меня от  крайне загадочной опасности,  даже не представляю, от какой конкретно, Князь приставил к моей персоне охрану в виде нескольких саламандр, которые ходили теперь,словно тени, след в след. Смешно. Кто мне может причинить вред, если я в мгновение ока способен оказаться в любом отдаленном месте по велению души.

Вот и сейчас, молчаливые телохранители отирались у входа в библиотеку, охраняя мой покой.

– Джонатан!!! Да пошел ты, козлина! Руки убрал! Джонни!!!